Ртуть и соль

Эд заворожен картинами, которые открывает ему свет. Так, наверное, чувствует себя подводник, впервые опустившийся на глубину «вечной темноты», – настолько чуждыми кажутся эти краткие образы. Бледные, сутулые фигуры, жуткие лохмотья вместо одежды, выпученные, мутные, как у рыб, глаза. Обитатели подземелья избегают освещенного круга, но в то же время провожают идущих долгими, пристальными взглядами. Взглядами отнюдь не дружелюбными.

– Не бойся, – шепчет Спичка. – Подземные нас не тронут. Джек не позволит.

– Скорее, страх перед ним. Сам он вряд ли успеет прийти к нам на помощь.

Спичка бросает на Сола удивленный взгляд.

– Джек и страх – одно и то же, – говорит он так, будто это что-то самоочевидное.

Они опускаются все ниже. За очередным поворотом вдруг оказывается освещенная комнатка. Под небольшой масляной лампой прямо на земле сидят двое жилистых, лохматых мужчин. На них грязная и заношенная одежда, а грубая кожа испещрена множеством шрамов. У одного на месте глаза – воспаленная рана, на заживление которой и рассчитывать не стоит. Нижняя челюсть второго раздроблена до полной бесформенности – срасталась она явно как попало, и теперь бедолага едва ли может внятно говорить.

– Я этого… ахлимика привел, – говорит им Спичка, потушив фонарь и повесив его на вбитый в стену крюк.

– Пусть заходит, – скрипит одноглазый. – Ты здесь жди.

Мальчишка кивает и тут же усаживается на пол, прислонившись спиной к стене. Эд бросает на него вопросительный взгляд. Спичка кивком указывает ему на низкую широкую дверь в дальней стене отнорка. Эд кивает в ответ, идет к ней. С его ростом придется сильно наклониться, чтобы попасть внутрь.

– Эй, дылда! – окликает его одноглазый. Эд оборачивается. – Помолись своему богу. В эти двери зашло гораздо больше народу, чем вышло.

– Знаю, – Сол разворачивается и тянет за ручку. Дверь поддается неожиданно легко. Внутри – кромешная темнота, свет снаружи будто встречает невидимую преграду, не в силах пройти сквозь дверной проем. Ноздрей касается острый запах, вроде того, какой стоит в бродячих зверинцах у клеток хищников. Эдвард входит внутрь, закрывает за собой дверь. Теперь тьма вокруг абсолютна – отчего словно оживает, начинает шевелиться, дышать.

– Приветствует тебя зловещий мир. Приветствует Геенна запредельная, – голос Рипперджека мощный и рокочущий, но вместе с тем вкрадчивый, словно мурлыканье гигантской кошки. – Готовы уж принять того, чей дух не остановили ни время, ни пространство. Он в себе обрел свое пространство и создать в себе из рая – ад, и рай из ада может. Где бы ни был, все равно собой останется…

Эд молчит, пытаясь угадать, где его собеседник. Голос Рипперджека заполняет собой все вокруг, звучит отовсюду и ниоткуда, точно рождается в голове Сола.

– Ты мастеришь мины для чичестеров, алхимик.

– Знаю, – кивает Сол.

Алина говорила, что сама ни разу не видела Джека, только слышала рассказы о нем. Рассказы жуткие и неизменно связанные со смертью. Его жертв находили в домах и на улицах, расчлененных, словно на бойне. Сколько их было – точно не могла сказать даже Стража.

– Ты сильно разозлил Уиншипа.

Лица касается чье-то горячее дыхание. Эд понимает, что Джек стоит прямо перед ним, протяни руку – и коснешься его.

– Он найдет тебя и убьет. Медный Коготь не сможет тебя защитить.

– Почему? – Сол стоит не шевелясь.

– Потому что Медный Коготь – всего лишь человек. В отличие от мясника Уиншипа.

– И в отличие от тебя, так? – Страх медленно отступает. С первых фраз ясно, что великий и ужасный Рипперджек заинтересован в скромной персоне Эдварда Сола. Заинтересован настолько, что собирается вести некоего рода торги. А когда ведешь торги с кем-то более сильным, важно не сдаться сразу, не позволить взять себя даром. Главное – не перегнуть палку. В подобной ситуации такая ошибка может стоить жизни.

– Да. И я намерен воспользоваться тобой, пока ты все еще жив, – голос Джека становится громче, сжимая голову Эда стальными тисками. – С этого дня будешь делать бомбы для моей Гвардии. Или станешь кормом Подземных.

– Кормом не хочу, – шутка выходит натянутой, но Эд все же чувствует некоторое облегчение. – А как быть с Уиншипом?

– Как быть? – взрыкивает Джек. – Рано или поздно кто-то из вас убьет другого. Уиншип не забывает своих врагов.

– Что я получу, если буду работать на тебя? – спрашивает Эд, заранее предвидя ответ. Ожидания целиком оправдываются.

– Я тебя не убью.

– Значит, убьет Уиншип.

– Или ты убьешь его. Если будешь готов. Может быть, ты даже убьешь меня. Но не сейчас. Сейчас ты больше еда, чем человек.

Слова Джека кажутся Эду странно знакомыми.

– Я не боец, – Эд делает глубокий вдох. – Я алхимик.

Джек молчит. Сол больше не чувствует его дыхания – монстр отступил в глубь комнаты. Эд вздрагивает – в голове, словно вспышка, рождается озарение.

– Ты ведь знаешь, – говорит он, – что я пришел из другого мира?

– «Сквозь стену сна, в кошмаров край и грез, – рычание Рипперджека звучит гипнотически, бархатно, – где мысли обретают плоть, навеки пойманы». Строки Рива де Лиша, поэта и еретика.

– И ты знаешь, что я не первый?