Рубакин (Лоцман книжного моря)

А вот что писал о французских интеллигентах (да и о западноевропейских вообще) Р.Роллан в статье «Панорама» в 1917 году (1 мая): «Я знал с юных лет (и открыто заявлял об этом устами моего Жан-Кристофа), что интеллигенты в подавляющем большинстве неверны своему долгу, что они не на высоте своего призвания, что их мнимая независимость используется ими на службе у законодателей общественного мнения, распределяющих почести и доходы. Война показала неустойчивость интеллигентов, их слабохарактерность, их баранью покорность».

И Р.Роллан обращался к России: «Русские братья! Ваша революция пришла разбудить нашу старую Европу, усыпленную горделивыми воспоминаниями о своих прежних революциях. Идите вперед! Мы последуем за вами».

М.Горький писал о «Размагниченном интеллигенте» Н.А.Рубакина: «Замечательно меткая характеристика духовной смерти интеллигента — размагничивание».

В 20-х годах к Роллану приехала из Москвы находившаяся с ним раньше в переписке Мария Павловна Кудашева, секретарь известного литературоведа П.С.Когана. Она работала у Роллана сперва машинисткой и секретаршей, а потом сделалась и его литературной помощницей, и в конце концов он на ней женился. Рубакин был приглашен Ролланом быть свидетелем на его свадьбе в мэрии — для брака в Швейцарии полагается, чтобы имелось не меньше двух свидетелей со стороны брачующихся. Дружеские отношения Рубакина с Ролланом и его женой еще усилились и продолжались вплоть до отъезда Роллана из Швейцарии в 1938 году.

Советские литературоведы, пишущие о Роллане, к сожалению, совершенно не освещают вопрос об этом знакомстве и о том крупном влиянии, которое Рубакин оказал на Роллана для понимания этим последним русской революции. А ведь только Рубакин и Луначарский разъясняли Роллану сущность русской революции и положение русского народа до нее. Недаром Роллан так усердно и так подробно записывал в своем дневнике все свои беседы с Рубакиным.

* * *

С самого же начала империалистической войны Рубакин встал на резко враждебную ей позицию. Не входя ни в какую политическую партию того времени, он энергично высказывался против войны, которую считал вызванной интересами империалистических держав, в особенности Англии и России. Он стал даже членом совета возникшей в Швейцарии организации «Центральная организация за длительный мир». Он по отношению к войне занимал пораженческую позицию, но несколько затуманенную общением с Р.Ролланом, который боролся против войны вообще, против всякого насилия независимо от того, была ли война справедливой или нет. Словом, он стал, как тогда говорили, «пораженцем».

Об отношении Рубакина к первой мировой войне можно судить по тому письменному ответу, который он дал де Йонгу, генеральному секретарю «Центральной организации за длительный мир», участником которой он был. Де Йонг задал ему вопрос об отношении к программе президента Вильсона и о возможности достижения мира после первой мировой войны. Рубакин ответил, что «он не видит другого выхода из войны, кроме борьбы за мир самих народов и за мир, созданный самими народами». И Рубакин прибавил: «Но из воюющих сторон только Россия говорит от имени народа». Многочисленные письма и статьи Рубакина в эту эпоху ярко показывают, с какой ненавистью он относился к войне, затеянной капиталистическими странами.

При всем своем уважении к Плеханову Рубакин абсолютно не разделял его отношения к империалистической войне: Плеханов выступал как оборонец, как сторонник войны до победного конца. Зная о враждебном отношении Рубакина к войне и желая его разубедить, Плеханов пытался познакомить его с видным чехословацким буржуазным деятелем и юристом, профессором Массариком, будущим первым президентом Чехословацкой республики. Это было, по-видимому, в 1915 году. Но встреча не состоялась, хотя Рубакин не имел ничего против нее.

Еще в 1895 году в сборнике рассказов «Искорки» Рубакин высказывает через своих героев свое отношение к патриотизму. Так, в рассказе «Взыскующие града» он говорит: «...Истинный патриотизм, истинная любовь к отечеству возможна лишь при условии сознательного и критического отношения к нему, к различным сторонам жизни родной страны... Там же, где все это стремятся заменить или даже подменить какой-то гипнотизацией и муштрой, где все стороны жизни, даже самые безобидные, наши доморощенные патентованные просветители норовят показывать непременно с одной стороны, оберегая от знакомств с другими ее сторонами, там истинного патриотизма в народе, кроме разве взрыва народного чувства в минуты общенационального бедствия, — и нет и быть не может...»

В другом рассказе Рубакина мастеровой (рабочий) в поезде дает свое определение отечеству: «Отечество есть доброе для своих граждан общество, на точном основании справедливых законов управляемое».