Рубакин (Лоцман книжного моря)

Но тем не менее совершенно ясно, что разработка библиопсихологических положений в тесной связи с павловской теорией условных рефлексов могла бы дать очень многое. Несомненно, найдутся исследователи, которые изучат этот вопрос, и тогда многое в теориях Рубакина встанет на свое место и многие идеалистические уклоны будут сметены точными научными данными.

Определив значение слова как раздражителя, притом психического, Рубакин переходит к рассмотрению «библиологических основ библиопсихологии». Для этого он излагает теорию известного немецкого психолога Р.Семона — теорию так называемой мнемы. Семон был крупным биологом-дарвинистом и жил в начале XX века. Им был предложен термин «мнема» взамен термина «память», который он считал «наследием старой психологии», определявшей ее как «способность души». Прежде всего надо отметить, что в результате каждого раздражения из внешней среды у человека появляется возбуждение, являющееся «психическим коррелятом» раздражения и представляющее весьма сложное явление. Возбуждение проходит через две фразы. В первой оно появляется во время действия раздражителя и достигает своего максимума. Когда действие раздражителя кончилось, возбуждение снижается, но не сразу, а постепенно, оно как будто исчезает, однако живое вещество организма сохраняет след от испытанного им возбуждения. И по отношению к типу раздражения, уже имевшему место, организм становится более восприимчивым сравнительно с другими, еще не испытанными типами раздражений.

Изменения, которые произошли в живом организме, в его веществе, Семон назвал энграммами, то есть записями, так как все испытанное организмом вроде как записывается в его живом веществе.

Совокупность таких записей — энграмм, по Семону, и образует мнему. Энграммы в большинстве находятся в организме в скрытом состоянии, но они могут быть вызваны к жизни, извлечены, оживлены, «вынесены в сознание», и тогда их называют экфориями. Раздражители фактически никогда не бывают простыми, они всегда состоят из ряда элементов, целых комплексов элементов внешнего мира — одновременно действуют, например, лучи света, запахи, температура воздуха и т.д. Поэтому и энграммы тоже являются сложными, так как одновременно записывают ряд раздражителей, а не один только.

Рубакин всюду подчеркивает, что социальная среда представляет собой фактор огромной важности, «она стоит на первом месте, и наше поведение определяется главным образом мнемою социальной, а не наследственной. Почти все прирожденные реакции человека затронуты социальными влияниями». «Социальная среда поставляет нам энграммы социального опыта человечества, ею же накопленные и коллективно и индивидуально создаваемые...»

Исходя из таких положений, Рубакин и излагает «методы библиопсихологического исследования книжного дела». По его мнению и намерению, методы эти должны быть объективными, реальными. Так ли это получается после их изложения? Предоставим слово ему самому.

«Библиопсихология, — говорит Рубакин, — должна стать наукой объективной. Она должна стать такой для того, чтобы дать возможность всякому работнику книжного дела объективно ориентироваться во всей сложности этого дела в любое время и в любом месте... Объективная классификация книг должна помочь нам ориентироваться в бесконечном разнообразии книжных сокровищ... Объективная классификация авторов должна помочь нам ориентироваться в истории литературы... Значит, идеалом ее (библиопсихологии) должно быть точное знание».

Отсюда следует, что одна из важнейших задач библиопсихологической методологии — борьба с субъективностью суждений во всех областях книжного дела... Но «субъективна всякая проекция чужой речи, построенная всяким читателем или слушателем. Субъективны поэтому и суждения о книгах решительно всех историков и теоретиков литературы, критиков и библиографов, потому что все они принимают свои субъективные суждения за максимально правильные, а то и за «единственно верные». «Каждая мнема в большей или меньшей степени искажает реальность, кое-что прибавляет к ее проекции из своих запасов и кое-что игнорирует в реальности, потому что чего нет в мнеме, того не будет и в проекции, построяемой из ее элементов».

Понимание реальности, по Рубакину, представляет собой лишь проекцию наших мнематических энграмм на существующую действительность.

«Подобно тому, что изображение, отбрасываемое из проекционного прибора на белый экран, покрывает его фигурами и красками, каких на самом экране нет, так и построенная нами проекция покрывает собою реальность, мешая видеть ее. И мы реальности действительно не видим, принимая нашу проекцию за таковую. Для нас эта наша проекция есть реальность».

«Понятие проекции, — пишет дальше Рубакин, — играет в библиопсихологии очень важную роль. Задача этой науки сводится к изучению читательских, авторских и других проекций и к их сопоставлению с реальностью».