Рубакин (Лоцман книжного моря)

Правильно указывает один из биографов Рубакина, Л. Разгон, что, когда Рубакин в 1907 году уехал навсегда в Швейцарию, он поставил перед собой гигантскую задачу — возместить русскому трудящемуся народу посредством самообразования то, чего народ был лишен из-за отсутствия или недостаточности образования. Это для него было не новой задачей — с самого начала своей литературной деятельности он, по существу, работал для помощи самообразованию в нашей стране. Как говорит Л. Разгон, «им владела абсолютная и непоколебимая вера в могущество самообразования».

Для этой веры нужна была прежде всего вера в книгу, в ее влияние, в ее силу. Этой задаче вполне соответствует выдвинутый Рубакиным еще в ранней молодости лозунг: «Да здравствует книга, могущественнейшее орудие борьбы за истину и справедливость». Надо тут отметить характерную черту этого лозунга — в нем говорится не о книге как орудии истины и справедливости, а о книге как об орудии борьбы за истину и справедливость. Таким образом, книге здесь придается не просто психологическое и учебное значение, а значение революционное. В этом-то и вся сила рубакинского влияния, влияния его книг и его теорий и практики самообразования. Это была не просто культурническая деятельность, не проповедь ухода от борьбы и политики, а, наоборот, проповедь участия в этой борьбе. Книга как средство, а не книга как самоцель. Образование и самообразование как дело, нужное для борьбы, а не для простого повышения умственного уровня. Недаром Рубакин писал о том, что необразованный революционер вреден и опасен. Революция — это борьба, основанная на знании, на понимании. Чистые «культурники» той эпохи о такой борьбе не говорили. За проповедью малых дел они скрывали уход от борьбы, от политики.

Книга для жизни, а не жизнь для книги — вот был девиз Рубакина.

Рубакин не пренебрегал никаким способом донести знания до народных масс. Сытин по инициативе Рубакина затеял издание специальной «Библиотеки для самообразования». Он же стал первым издавать «Народный календарь», в котором печатались статьи по различным отраслям знания, из них многие были написаны Рубакиным. Календарь достиг колоссального по тем временам тиража — свыше 2 миллионов экземпляров в год. Он имелся почти в каждой крестьянской семье.

Отец очень ценил таких издателей, как О. Н. Попова, П. Гершунин, И. Д. Сытин. Он привык иметь дело со старой когортой издателей — настоящих фанатиков и пропагандистов книги, таких, как Ф. Ф. Павленков, и представлял себе издателя как человека, заинтересованного в распространении книги. На деле же таких издателей насчитывались единицы, большинство издателей были такие же торговцы, как и все прочие, и книга интересовала их главным образом как объект продажи и прибыли.

Иван Дмитриевич Сытин представлял собой особую фигуру издателя. Полуграмотный человек, так до конца жизни не научившийся писать правильно по-русски, он, несомненно, был дельцом крупного масштаба. Хотя книга для него была источником дохода, но его интересовала и польза, приносимая книгой. У него было острое умение различать нужные и ненужные народу книги и вместе с тем чутье на те книги и издания, на которых можно много заработать. Он создал огромное издательское дело и уважал писателей и книгу. Да и размах у него был большой — этот человек мыслил в государственном масштабе. И вместе с тем он ни на минуту не забывал своих интересов, умел покупать рукописи у авторов по дешевке, хотя были случаи, когда он щедро платил им. С отцом моим он заключил последний в жизни отца издательский договор, по которому отец передал ему право на издание всех своих книжек, и это за весьма небольшую цену. Но началась первая мировая война, затем революция, и весь этот договор полетел.

В своем приветствии И. Д. Сытину Рубакин писал: «Вы создали из ничего настолько грандиозное дело, какое еще чуть ли не вчера казалось совершенно невероятным на Руси по своей постановке, по своим корням, да и по размаху… Счастлив бесконечно тот, кто, выйдя из наиболее обездоленной среды, для нее-то больше всего и плодотворно отработал на своем веку, и русское крестьянство не может не сказать о русском крестьянине, костромском самоучке И. Д. Сытине: «Это он, крестьянин, больше других и лучше других и снабдил нас не только хорошими, но и подходящими книгами». И пусть-ка кто-нибудь теперь попробует выскребет из всех этажей народной толщи то хорошее, что внесли туда сытинские издания».

Книжки Рубакина читались с увлечением крестьянами и рабочими прежде всего, но и интеллигентами, гимназистами и студентами. Они брались нарасхват. Недаром писал о них К. И. Чуковский Рубакину в 1911 году: