Рубашка

– Один раз! – тон матери был возмущенный, но руки уже развязывали пояс халата. – И не вводи у нас подобную традицию, иначе сдам в наркологический диспансер, в отдел алкоголиков.

– Иди, мама!

Вопрос с рубашками решился просто. Одна из них была с короткими рукавами, а такие носил только Гриша. Ее и оставила в раковине Маруся, а вторую скинула на пол. На краю раковины теперь лежали спички в длинном коробке, золотая брошка, ватный тампончик и флакон духов.

Услышав звук захлопнувшейся двери, Маруся быстро намочила тампончик духами, протерла иглу брошки и, проколов палец, выжала на рубашку каплю крови. Вспомнив о записке, сбегала в комнату, достала из сумочки чек-листок с необходимым текстом.

Распахнув дверь ванной, она выключила свет, запуская отражение лунного света, и чиркнула спичкой. Бросив ее на рубашку, стала читать заговор, громко произнося каждое слово.

– … Пройди через его кровь мое желание, приведи обратно по моей крови тягу ко мне…

В привороте было всего тридцать три слова, и их чтение заняло полминуты. Рубашка горела дольше. Но все равно к приходу мамы Маруся успела собрать пепел и развеять его с лоджии по ветру в свете полной луны.

Она, выставив руку с пеплом, ждала, пока вечерний ветер сдунет остатки рубашки. И тепло города, готовящегося к ночи, и поднятые воздухом волосы, и ощущение таинственности при сотнях светящихся, но чужих окон соседних высотных типовых домов, переговоры внизу, на улице чужих людей, проезды машин – все создавало незабываемое ощущение свершавшегося приворота.

– Не дождалась дозы алкоголя и решила сжечь квартиру? – заворчала Юлия Сергеевна, войдя в квартиру и меняя туфли на тапочки. Платье пока снимать не стала.

– Мама! – выйдя с лождии, Маруся прошла на кухню, вымыла руки и села за стол. – Я сделала великое дело.

– Офигела от одиночества. – Выставив перед дочерью бутылку «Клюковки», она продолжила нотацию: – Тридцатник на носу – и ни ребенка, ни кошки, ни собачки… А я круглые сутки шарюсь по квартире, не знаю, куда приложить свой интеллект и нерастраченную силушку.

– Как же ты надоела со своими претензиями, – весело ответила дочка. – Достань рюмки, сил нет вставать.

Открыв дверцы кухонного шкафчика, Юлия Сергеевна выбрала самые красивые, богемского стекла.

– Уже снизила планку требований. – Рядом с бутылкой выстроились рюмки, кастрюлька с супом-пюре и две тарелки. – Согласна хоть на сантехника, только рожай.

Скрутив пробку бутылки, Маруся разлила ароматную настойку клюквенного цвета.

– Отцом ребенка будет мужчина из моей среды. Бизнесмен.

– Действительно, логичнее будет бизнесмен. Сантехник сбежит от тебя через неделю. – Выдвинув ящик, Юлия Сергеевна достала вилки. – Хлебушек будешь?

– Только зерновой. – Вздохнув, Маруся призналась: – Мама, я перестала пить противозачаточные.

Сев у стола, Юлия Сергеевна сильно сжала в кулаке вилки.

– Слава тебе, господи. За это не грех выпить.

Утро субботы началось со звонка Григория, он приглашал снова съездить на дачу.

– Родители в Греции, смотрят Афины, Витька на объекте в Подмосковье, и, кроме нас, никого не будет.

– Я занята в эти выходные, – сонно ответила Маруся, отключила телефон и лежала в кровати, довольно улыбаясь.

И снова два дня она посвятила себе, ненаглядной. Вместе с мамой они поехали за город, на дачу к маминой подруге Анастасии, женщине одинокой и навязчиво заботливой. Маруся там «ленилась», сидя в шезлонге и принимая шампуры с шашлыками и бокалы с легким белым вином. Мама с тетей Настей бегали вокруг нее, баловали.

В понедельник на мраморных ступеньках подъезда офиса стоял Григорий с букетом цветов. Никого не стесняясь, он вручил подошедшей Марусе цветы и поцеловал в щеку.

– Соскучился.

Взяв букет и не отвечая, Маруся прошла в свою бухгалтерию. Тут поступил звонок от секретарши Ольги, требовалось прийти к генеральному.

Войдя в кабинет Виктора, Маруся застала его стоящим у высокого окна и рассматривающего вид Москвы с тринадцатого этажа.

– Есть замечания по моей работе? – беспокоясь, спросила Маруся, встав перед солидным письменным столом.

– Нет, – обернувшись, Виктор впервые открыто заглянул Марусе в глаза. – Хочу пригласить тебя в ресторан.

– Сейчас? – искренне удивилась Маруся.

– Вообще-то собирался вечером… – На лице Виктора появилось новое, незнакомое выражение растерянности. – Но давай сейчас?

– А давай! – решилась Маруся.

И они провели день, катаясь на гламурном речном трамвайчике. Пробовали легкие закуски, пили шампанское. Много разговаривали. Виктор признался в давней влюбленности и свою нерешительность объяснил необычно:

– Все время занят.

Он сегодня был другой, не занудный и жесткий, а беззащитный и усталый.

В машине, ожидающей их у причала, сразу заснул, и Маруся велела шоферу ехать не к себе, а сразу к Виктору.

Утром они вместе приехали на работу. В половине десятого. И впервые главбух Серафима Ивановна не упрекнула ее в опоздании. Зато в дверях появился Гриша и, сдерживая бешенство, поманил к себе.