Рубеж

- Необходимо покаяться, - говорил батюшка. - Только через всеобщее покаяние возродится Россия. Отвернулись мы от Бога, от православия, и Господь нас наказал: послал нам семьдесят лет большевистского рабства. Сейчас надо опять вернуться к Богу и покаяться. Убийцу нельзя убить!

- Всё-таки какую чушь он там несёт! - сказал Павел, затягиваясь сигаретой. - Сколько можно каяться, пришло время драться, а не каяться!

- А ты дрался? - спросил Фёдор.

- Да! Сначала Приднестровье, потом Сербия. Неделю назад приехал.

- Значит, в армии сейчас не служишь?

- Нет. После августа девяносто первого уволили. - Павел затянулся глубоко и сказал:

- Мой взвод должен был брать этот Белый дом. Вот здесь мы лежали. - Он указал на прилегающий к спортзалу сквер. - Мимо нас ходили демонстранты, вон там строили баррикады, а мы лежали.

- И что же, никто вас не заметил?

Павел снисходительно усмехнулся:

- Я шесть лет этому учился.

- И одним взводом взяли бы Белый дом?

- Десять минут - самое большее, и всё было бы кончено. Есть позиции, где горстка бойцов может противостоять целой армии, и есть позиции, наоборот, которые чтобы защитить нужна целая армия, а чтобы взять нужно несколько человек. Дом Верховного Совета как раз такая позиция, наоборот. Огромное здание, множество окон на уровне полуметра от земли. Подошёл к любому, разбил, и вот ты уже внутри, плюс к этому ещё множество подземных сообщений. Нужно тысяч двадцать автоматчиков, чтобы надёжно всё прикрыть. Мы ждали только приказа. А потом одним броском пересекли бы эту площадь, и никто из демонстрантов и не рюхнулся бы, как мы ворвались бы внутрь и пошли по этажам. Пристрелили бы Ельцина и его депутатов, и на этом бы всё кончилось. Вон там, - Павел указал на кусты, - парень бабу драл у меня на глазах, а я лежу и время от времени запрашиваю по рации штаб. А мне: "Ждите, ждите". Потом под утро приказ отходить. Ну, ушли. Возвращаемся на базу, а нас там дерьмократы встречают.

- А тебе не кажется, что всё это был спектакль? - спросил Фёдор.

- Я в этом и не сомневаюсь, - сказал Павел. - Но до тех пор, пока Верховный Совет будет выступать против жидяры Ельцина, я буду с ним. Всех, кто выступает против оккупационного режима, я готов поддержать. Меня учили шесть лем метать гранату, стрелять, прыгать с парашютом, чтобы в трудную минуту я мог защитить свой народ. Этот час пробил, я буду драться, и драться я буду до последнего. Я русский офицер, чёрт возьми! Даже если все кругом покорятся и смирятся, я буду бороться. Оборонять свою позицию надо до конца, даже если противник охватил фланги и вышел в тыл!

- Как сказано в Уставе Советской Армии, - подытожил офицер в штатском, который стоял рядом. Про него Фёдор знал, что его зовут Александром, и на вид ему было лет тридцать пять.

- Ты случайно не общевойсковик? - спросил Фёдор.

- Нет. Ни за что не догадаешься.

- Авиатор?

- Нет. Я - подполковник военной юстиции. Впрочем, теперь уже, пожалуй, бывший. Завтра наверняка будет приказ о моём увольнении. - Александр тяжело вздохнул и продолжил. - Зато мой сын, когда вырастет, не скажет мне: "Папа, где ты был, когда жиды расчленяли нашу страну, уничтожали русскую государственность?"

В этот момент из темноты выступил Андрей.

- Федя, куда ты запропастился, еле тебя нашёл!

- Познакомьтесь, обратился Фёдор к офицерам. - Мой друг Андрей. Офицеры доброжелательно закивали.

Из дома Верховного Совета вышел ротный, он пересёк площадь и подошёл к спортзалу.

- Ну, что там говорят депутаты? - обратился к нему Александр. - Дадут оружие?

- Говорят, когда начнётся штурм, тогда дадим!

- А с головой у них всё в порядке? - спросил Павел.

- Они боятся, что преждевременная раздача оружия может спровоцировать вооружённое столкновение! - сказал ротный.

- А что же генерал Ачалов?

- Так вот Ачалов мне это и сказал.

- Очень мило! - произнёс Фёдор. - То, что омоновцы Ельцина вооружены до зубов, включая танки, ракеты и вертолёты - его не пугает, а что у своих будет только лёгкое стрелковое оружие - его почему-то пугает?

- В бирюльки играют! - молвил Павел.

- Нет, валенками решили прикинуться! -сказал Фёдор. - Ничего они нам не дадут, ни до штурма, ни во время штурма. Когда это было, чтобы власти давали оружие простому народу?

Наступила пауза.

- Вот что, Паша, - произнёс ротный. - Пойдём-ка поговорим.

Они отошли и стали что-то оживлённо обсуждать, потом Павел поднялся в спортзал на одну минуту и вскоре вышел на улицу в сопровождении ещё двух офицеров. Все трое, куда-то торопясь, скрылись в ночи.

Постепенно пришла ночь. Утром роту построили и повели в дом Верховного Совета, где накормили завтраком. На площади стал постепенно скапливаться народ. Неожиданно к спортзалу подъехали два микроавтобуса, за рулём одного из них сидел Павел и улыбался.

- Порядок, Петрович! - бросил он ротному.

Офицеры стали быстро разгружать микроавтобусы. Они носили в спортзал что-то завёрнутое в мешковину.

- Что там? - спросил Фёдор Павла.