Рубеж

Я перевел взгляд на портрет старого князя, приходившегося нынешнему властителю отцом. Пригляделся и вздрогнул: это лицо – или очень похожее – я тоже где-то видел, хотя старый князь совсем не походил на нынешнего. В меру одутловатый – мастерство художника позволяло приукрашивать без ущерба для сходства, – в меру невысокий мужчина в золотой короне, с правой рукой, лежащей на плече отрока-наследника, нынешнего князя в детстве… Большая часть мозаичных властителей держала руки на плечах сыновей, и только те, что умерли, передав престол братьям и племянникам, держались за рукояти мечей. Рука нынешнего властителя как бы повисла в воздухе – предполагалось, что скоро рядышком появится изображение мальчика, но поскольку нынешнему наследнику от роду три года, помещать его портрет в мозаичную летопись пока рановато.

Нужно было уходить, но я почему-то не мог оторвать взгляда от таких знакомых каменных лиц. Отчего-то эти лица внушали мне тревогу, но я заранее знал, что причин ее сейчас не пойму, и только старался запомнить картину получше, врезать в память, чтобы потом, на досуге, легко было припомнить.

Прежнему-мне, тому, что никогда теперь не выйдет на свободу, достаточно было однажды взглянуть на любое изображение, чтобы запомнить его точно и навсегда. Учителя переглядывались со значением; однажды прочитав книгу, я никогда уже не забывал ни слова с ее страниц…

– Идем, Рио, – сказал к'Рамоль.

И мы пошли.

* * *

– Погодите-ка, Рио, Рио…

– Так звали серебряного наместника Троеречья. Был такой район, прежде чем каждая из рек получила самостоятельность.

Князь чуть нахмурился:

– А-а-а…

И больше ничего не сказал. Как будто только этот негромкий возглас мог вместить в себя все эмоции, связанные с делом Троеречья.

Князь походил на свое изображение. Не в точности, но все-таки здорово походил; глядя, как он улыбается и кивает очередному претенденту на Большой заказ, я ощущал легкий холодок между ребер.

Потому что еще секунда, казалось, и я вспомню, где я видел это лицо… Не на портрете, нет. Вживую.

– Погодите-ка!.. Да, семейство достойного наместника Рио удалилось от привычного общества… жило где-то на острове, если мне не изменяет память… да. Хм!

Между рыжеватыми бровями князя пролегли две неглубокие складочки. Вероятно, он вспомнил, чем закончилось пребывание семейства Рио в добровольном изгнании.

– Хм… Говорили одно время, что сын достойного наместника Рио…

Он запнулся, как бы позволяя мне прервать его и без того не законченную фразу.

– Ложные слухи о моей смерти впервые возникли в день моего рождения, – я натянуто улыбнулся. – К сожалению, этот день стал последним для моей матери.

Князь сочувствующе покивал и перешел к следующему претенденту – а мы, соискатели, стояли неровной шеренгой, как бы непринужденно – и одновременно в некоем подобии строя. Успели к сроку и документально доказали свою состоятельность двенадцать человек; каждого сопровождала небольшая свита, и мои к'Рамоль с Хостиком благополучно терялись на общем пестром фоне. Что ж, начало вполне удачное.

– …Вынужден предупредить, что нынешний, с позволения сказать, заказ имеет свою специфику. Возможно, задание потребует от господ героев несколько необычных, гм, свойств и навыков…

– Магия, – негромко сказал своему спутнику белобрысый крепыш, стоявший справа от меня. – Предложит игру с магическими штучками.

Я почему-то был уверен, что князь расслышал эти слова. Хотя крепыш говорил тихо и от властителя его отделяло пространство в половину бального зала.

– …возможно, придется иметь дело и с магией… но только косвенно, господа, только косвенно. Разумеется, выполнение заказа точно и в срок будет вознаграждено, и не только деньгами. Дюжина претендентов – добрый знак. Господа, каюсь, я собирал о вас сведения. Возможно, мне повезло, как никому из смертных, потому что я нахожусь в одном зале с целым сонмом исключительных людей. Из двенадцати семеро носят звание Непобедимого…

По толпе собравшихся прошел шепоток. Герои начали оборачиваться, разглядывая лица друг друга; все прекрасно понимали, что означает метка «Непобедимый». Кому-то продались герои, чем-то пожертвовали, чем-то заплатили за свою непобедимость; надолго ли, вот вопрос, ведь первое же поражение становится для Непобедимого последним, и происходит это тем скорее, чем больше требует витязь от судьбы.

– …Двое из присутствующих здесь господ – Убийцы драконов…

Ропот стал сильнее. Я сам напряженно оглянулся – кто?! Вот скверное знание, любой из стоящих рядом может оказаться… Меня передернуло от отвращения.

– …И еще трое из собравшихся господ, поймите меня правильно… заговоренные. Я знаю, об этом не принято говорить вслух – я воспользовался своим правом властителя, чтобы подчеркнуть, какие отборные люди здесь присутствуют.

Мне сделалось неуютно; в этом тесном мире совершенно невозможно сохранить тайну. Если герой не сидит в норе, а мало-помалу действует, то и свидетельств о его подвигах собирается достаточно, чтобы поставить окончательный диагноз: Заклятие!