Рубеж

«Мы – реестровцы» – прозвучало так, что пан писарь и не подумал ухмыльнуться. Нрав Ярины Загаржецкой, единственной дочери зацного и моцного пана сотника, был ему хорошо ведом – как и всем прочим в округе. Логин Загаржецкий мечтал о сыне, а родилась дочь. Некрасивая плосконосая девочка, с детства приученная скакать на кровных конях и рубить татарской шаблей лозу. И уже без всякого смеха начинали судачить, что быть когда-нибудь девке сотником – дело хоть и невиданное, да мало ли чего невиданного в мире деется? Что ни говори, а и такое на свете бывает. Редко – да бывает.

– Ин ладно! – Пан писарь вновь вздохнул, повернулся к сыну. – Возьмешь с собой Малея да Луцыка. Только смотри у меня – не задирайся! И за егозой этой следи, а то, случись чего, как я ее батьке в глаза глядеть буду!

Щеки девушки невольно вспыхнули, но она сдержала характер – смолчала. Хведир довольно ухмыльнулся и тут же охнул – маленький, но крепкий кулак поцеловал его аккурат под ребра. Пан Лукьян Еноха осуждающе покачал головой, но вмешиваться не стал, благоразумно рассудив, что молодежь и без него во всем разберется.

* * *

– И чего дальше, после коллегии? Попом будешь?

– Попом? – Хведир задумался, погладил ноющий бок. – Да ну его, не хочу попом! Попадется такая попадья, как ты, и месяца не проживу!

– Что, сильно попало? Ну, извини!

– Вот так всегда! Побьют, а потом извиняются!

Дорога была пуста, снег глубок. Ехать пришлось по санной колее, по двое в ряд – шагом, не спеша. Ярина и Хведир пристроились впереди. Двое черкасов, оба седоусые, лохматые, в высоких черных шапках, ехали за ними. Одноглазый Агмет замыкал маленький отряд, то и дело оглядываясь и недовольно покачивая головой. Было заметно, что поздняя поездка ему не по нутру. Похоже, не ему одному – Малею и Луцыку явно хотелось спать, да и кони шли понуро, без всякой охоты.

– А если попом не хочешь, чего в коллегию ехал?

Хведир усмехнулся, пожал плечами:

– Так батька послал! Я ведь третий сын, почнут добро делить, мне и отрезать нечего будет. А так, не попом, так дьяком. Может, повезет, в коллегии останусь: ритором или даже богословом…

Девушка недоверчиво покосилась на своего спутника, но ничего не возразила. Для нее, дочки, внучки и правнучки удалых черкасов, коллегия представлялась чем-то вроде богадельни – для тех, кому шабля не по руке.

– Думаешь, Ярина, мне самому не хотелось в черкасы? Да только куда мне! Помнишь, я и в детстве без окуляров шагу ступить не мог?

Девушка кивнула, на этот раз не без сочувствия. В детстве они дружили – то есть регулярно дрались, причем Хведиру доставалось куда чаще, чем юркой и проворной на руку сотниковой дочке. Первые окуляры были разбиты на следующий же день. Вторые и третьи прожили едва с неделю.

– Батька женить меня хочет, – внезапно сообщил Хведир. – На богословский и на философию без рукоположения не берут, значит, до лета свадьбу сыграть надо.

И на этот раз ответа не было. Ярина вновь покосилась на понурого бурсака и зачем-то погладила свой утиный нос.

– А говорят, тебя той весной сватали?

– Сватали, – девушка усмехнулась. – Степан Климовский за своего старшего – Максима. Так батька и слушать не стал.

– Это который Максим? Который песни сочиняет?

– Который, – Ярина кивнула. – Да голота они, Климовские, хутор и тот продали. А Максим – зазнайка, его девки наши разбаловали… Ну его, ерунда это!

Она отвернулась и стала смотреть на дорогу. Путь был близкий, знакомый с детства. Овраг, небольшая роща, снова овраг, холм, а за ним – село. Если бы не снег, за полчаса доехать можно. Да и по снегу – немногим дольше.

– А что такое «фольклор»?

Хведир удивленно моргнул близорукими глазами:

– Как? Откуда ты?.. Ах да, понял! Фольклор, Ярина, это по-нашему вроде как побрехеньки. То, чем посполитые детей пугают. Ну там черти, ведьмы, мертвяки заложные…

Рука девушки дернулась ко лбу – перекреститься, но ироничный взгляд Хведира заставил ее отвернуться.

– Профессор у нас по риторике – пан Гримм из Немеччины. Так он велел каждому из нас, пока на вакациях будем, записать какую-нибудь историю, да не со слов чужих, а чтоб сами увидели.

– Так вот чего ты ехать вызвался!

– Ну да! Что мне на этих поселян смотреть без пользы? А так – байка хоть куда. И черти, и чертенята, да, говорят, какой-то исчезник в придачу.

Ярине стало не по себе. Не то чтобы она боялась – негоже сотниковой дочке такого бояться! Но с другой стороны… Поздний вечер, пустая дорога, а впереди – село, где черти гнездятся.

– А сам-то ты что, не веришь? В чертей?

Хведир покачал головой и только усмехнулся.

Холм перевалили уже в полной темноте. Правда, искрящийся снег помог – село заметили сразу. Полсотни хат, окруженных палисадами, за ними – узкая полоска замерзшей реки. Ярина невольно придержала коня, оглянулась.

– Э-э, погоди, ханум-хозяйка!

Агмет ударил каблуком своего вороного иноходца, выехал вперед.

– Теперь, ханум-хозяйка, моя первым ехать! Твоя сзади ехать, меня слушать!