Рубеж

Мне показалось, что в воздухе перед Сале возникло нечто вроде пышной пуховой подушки, и наша проводница без колебаний сунула туда свою левую руку, после чего подушка вдруг поросла весенней травкой и рассыпалась прахом, и тут же точно такие подушки возникли в воздухе перед Хостиком и к'Рамолем. Мои поделыцики, поколебавшись, повторили жест Сале, причем Рам гадливо дернулся, а Хостик оскалил желтые зубы; подушка Рама покрылась собачьей шерстью, подушка Хостика — рыбьей чешуей, и уже секунду спустя мои спутники яростно оттирали пострадавшие ладони о штаны, о голенища и о полы курток.

— Вы глава делегации? Предъявите…

Белесый сгусток приглашающе возник передо мной, и я замешкался только на секунду. Рука моя утонула будто в тине — действительно, прикосновение не из приятных.

Большую часть искателей приключений, решившихся пересечь Рубеж без должных на то оснований, больше никто никогда не видел. А среди тех, кто был отвергнут Досмотром и вернулся обратно, не оставалось охотников даже близко подходить к Рубежу.

У нас были основания и была виза, проставленная золотой иголкой уполномоченного старичка. Никто из нас не пытается пронести через Досмотр ни украденных мыслей, ни запрещенных заклинаний. За себя, Рама и Хостика я ручаюсь. А Сале… она ведь лучше нас знает, что можно нести через Рубеж, а что нельзя?!

— Спасибо. Предъявите личности для досмотра.

Сале тяжело задышала. Покачнулась, ухватилась за Рама; провела ладонью по лицу — успокоилась, зато теперь засопел к'Рамоль. Что он предъявляет — коллекцию совращенных девственниц? Набор благодарностей от спасенных пациентов?

Хостик опустил плечи. Пошатнулся, но устоял; Хостику трудно, я понимаю. В его багаже столько загубленных…

Я не успел довести мысль до конца. Досмотр накрыл меня, режущий свет сменился темнотой, и в этой тьме жил еще один голос — сухой и скрипучий:

— Вы пытаетесь провести через Досмотр второго человека? Вторую личность? Без визы, без документов, даже без линии жизни?

— Это тоже я, — сказал я, с трудом разлепив губы. — Он — это тоже я… На мне заклятье.

— Вам известно, что лица под таким заклятьем, как у вас, не имеют права пересекать Рубеж?

— Я думал…

Ничего я не думал. Впервые слышу. Никто меня не предупредил!

— Я уже очень давно под заклятьем, — я говорил, не заботясь тем, слышат ли меня спутники. — Тот, кем я был… умер. Это тень, воспоминание… а не человек. Пропустите меня, пожалуйста. Мне очень нужно…

— Всем нужно, — желчно сказал голос. — Вам известно, что лиц, уличенных в нарушении визового режима, постигает административная ответственность?

Я молчал.

Вот они, недобрые предзнаменования. Вот она, встреча с Шакалом; к'Рамоль, Хостик и Сале окажутся по ту сторону Рубежа, а меня, по всей видимости, больше никто никогда не найдет.

Бесславный, идиотский финал.

Рука моя легла на рукоять меча. Просто так, механически — я прекрасно понимал, что сила здесь ничего не решает.

— Ну? — желчно спросил скрипучий голос.

— Что? — спросил я в ответ.

Молчание. Чернота, головокружение; глухо, будто из-под земли, доносился хрипловатый голос Сале… но слов я все равно не разбирал.

— Впредь будьте осмотрительнее, — порекомендовал скрипучий голос. Я проглотил вязкую слюну.

Тьма рассеялась; свет снова ударил в глаза, и пришлось прикрыть лицо ладонью. Сквозь пальцы я рассмотрел бледное лицо к'Рамоля, красное — Сале и невозмутимое — Хостика.

— Счастливого пути за Рубеж!

Резкий белый свет медленно сменился мягким, белесым. Мы стояли в снегу. И лошади наши стояли в снегу; снег валился живописными лохматыми хлопьями, и пахло дымом. Я снова приложил ладонь к слезящимся глазам.

— Предупреждать надо, — глухо сказала Сале. — Чуть не влипли!

— Что ты ему дала? — требовательно спросил к'Рамоль. Сале молча взобралась в седло.

— Что ты ему дала?!

— Взятку, — отозвалась Сале устало. — Поехали, нам туда, к жилью.

— Мы уже за Рубежом?

Благоговейный голос Хостика скрежетнул железом о стекло. Я отнял руки от лица.

Наш палач, всю дорогу хранивший невозмутимость, стоял, подставив ладони летящему снегу, и по страшной физиономии его растекалась радостная, детская улыбка. За Рубежом… Надо же, вырвался!

— Я понимаю, что взятку, — к'Рамоль не давал сбить себя с толку. — Я спрашиваю, что именно ты ему дала?!

Сале помолчала, решая, по-видимому, стоит ли отвечать. Вздохнула, пожала плечами:

— Артефакт… железный крючок для ловли саламандриков. Ничего, с князя новый стребую… Когда будем делать визу для ребенка — что-то надо будет придумать и для Рио, иначе на повторный Досмотр не стоит и соваться.

Сале смотрела теперь на меня. С вопросом — и одновременно с упреком.

— Я не знал, — сказал я хмуро. — Не знал, что у них такие правила!

Сале, Сале, вот так Сале…

Поняла ли она, в чем заключались претензии Досмотра? И если поняла — как восприняла новость? В отношении Заклятых всегда было полным-полно предубеждений…

— За дело, — хрипло велел я, забираясь в седло. — Сперва найдем младенца, а потом… потом посмотрим.