Рубеж

- Не говори так! Никого нельзя проклинать. Никого! Дядька Мыкола Лукьяныч, мне с тобой говорить надо! Очень надо! Я хотел у Бога совета спросить, да батька не позволил. Говорит, рано мне еще с Богом разговаривать. Но он мне сказал, что делать нужно. Он умный, он все знает…

Слушала Ярина и чуяла, как ужас к сердцу подступает. С Богом говорить хочешь, Несущий Свет? И ведь поговорил бы, если б не батькин запрет!

Байстрюк из Гонтова Яра, младень-недоросль…

Страшно! Ой, страшно!

- Говорить со мной хочешь? - нахмурился Мыкола. - То поговорим, хлопче!

* * *

Рискнули - позвали Хведира. Тихо было в таборе осадном, покойно. А об остальной химерии пани Сало, едва про наместника Серебряного Венца услыхала, как тот под стенами войной встал, побеспокоиться обещала.

Да только все одно не сдюжить, ежели с четырех сторон полезут!

Горели свечи, и факелы горели. Это уж Ярина озаботилась. Почему-то страшно стало от тьмы кромешной. Как в детстве, когда Черной Руки боялась.

А сейчас…

Ох, лучше и не думать!

За стол сели. Случайно ли, не случайно, но оказался байстрюк чортов в самом почете - в конце парадном, где хозяину место. Мыкола и тот - ниже сел.

Да в месте ли сила?

Расселись молча. Братья люльки достали, закрутили дым тютюнный кольцами. Хведир - и тот носогрейкой пыхтел.

Подивилась Ярина. Ай да бурсак! Да и то верно, что за беседа без люльки?

Дымили, молчали.

Ждали.

Наконец, ударил Мыкола люлькой о каблук, положил на тканую скатерть.

- Так вот, пани да панове. Покурили, теперь и речи вести самое время. Ну, говори, пан Денница!

Встал байстрюк, глазами желтыми блеснул. И вновь похолодела Ярина. Его глаза, его!

ЕГО!

Встал, дернул ручонкой четырехпалой - словно бы дым отогнать хотел.

- Пленочки лопнули. Понимаете? Лопнули! Они не сами лопнули, их бабочки порвали. Бабочки плохие, они хотят, чтобы наша Капля высохла. Совсем! Это все придумала розовая бабочка, она хочет быть главной. Самой-самой главной!

Странное дело - и не ухмыльнулся никто, детские слова слушая. Вроде бы и смешно - пленочки, бабочки какие-то, и еще капля ко всему.

А ведь не смешно!

- Братик сказал, что это Аспид прилетел. Аспид - неправильное слово. Это не Аспид. Это дырочка в пленочках, и через дырочку Капля вытекает. За пленочками очень пусто, капля не может удержаться, ее тянет. За пленочки тянет! Я… Я еще всех слов не знаю…

- Понятно, хлопче, - вздохнул Хведир. - То именуется "тыск" иначе же - "давление". Ибо написал великий Аристотель Стагирит, что естество пустоты не приемлет…

- Так чего ж это будет? - не вытерпел Петро. - Или пропадем?

Поразилась Ярина. Диво-дивное! Молчун заговорил!

Так ведь заговоришь!

- Мой батька знает, - твердо проговорил байстрюк. - Он очень умный. Он сможет помочь. Он мне сказал, что я должен прийти сюда. Он сказал, чтобы вы не трогали доброго дядьку. Он сказал, чтобы Ирина Логиновна Загаржецка позвала своего батьку. Он сказал, что батька Ирины Логиновны Загаржецкой должен прийти и привести с собой Заклятого.

- Кого? - не утерпел Мыкола. - Да поясни, хлопче!

- Я… Я не могу! - Денница огорченно вздохнул. - Я еще маленький. Я знаю, что батька говорит правильно. Если он придет, я всех спасу! Я спасу!

И вновь не усмехнулся никто. Ярина же вновь удивилась. Батька-то - ладно! А вот что за дядька такой у байстрюка чортова объявился? А как поняла…

"Вызволи, Ярина Логиновна! Вызволи-и-и!"

Сжал кулак Мыкола, по скатерти тканой ударил.

- То… То ты ведаешь, пан Денница, где ныне пан Логин, сотник наш, обретается? И ты позвать его можешь?

- Знаю, дядька Мыкола Лукьянович. Но я его позвать не могу. Его может позвать Ирина Логиновна Загаржецка. Она его позовет и укажет Окошко. Тогда он сможет приехать и привести Заклятого. Только это все надо сделать сейчас. Прямо сейчас!

Договорил, ручонкой шестипалой взмахнул.

Сел.

Никто не откликнулся. Молчали, не переглядывались даже. Петро вновь принялся люльку набивать. Кисет достал, повертел в крепких пальцах.

Бросил.

- И кто скажет чего? - наконец проговорил Мыкола. - Или ты, чумак? Твой брат, тебе и отвечать.

- Я… Не знаю я…

Вскочил Гринь, обернулся растерянно.

- Он еще маленький. Маленький…

- Мальчик знает, что говорит.

Холодно прозвучали слова ведьмы Сало. И снова - не отозвался никто. Ярина на Хведира взглянула - молчал пан бурсак, окуляры в пальцах крутил.

- Та-а-ак, - протянул Мыкола. - Ну, тогда я решать буду…

- Погоди! Я… Поговорить надо!

Вскочила Ярина, в Енохе-старшему подбежала.

- Отойдем…

А как отошли - недалеко, к окошкам темным, и слов не нашлось. Про что поведать? Про сны свои? Про Птицу Черную?

- Это… Колдовство это, - с трудом выговорила она. - Он… Денница… Он хороший, но ведь батька его… бес!

- Бес? - хмыкнул лихой черкас. - Да хочь пес, абы яйца нес! Домой вернемся - в церкву пойдем, к панотцу Никодиму. Отмолим грех! Не о том думать ныне следует.

Поняла панна сотникова - не убедит. Да и как убедить ей, если сама не знает. Прав Денница - нет еще будущего. Есть маленький хлопчик, что мир Божий спасти обещает.

Ну, будь что будет!

Подошел к столу Петро, кулаками о скатерку оперся.