Вот он наяву: скандал, переходящий в Армагеддон.
Смешно?… смейся, Куколка! до слез, до судорог - смейся!
- Га?!
- Ото ж!
- Та хватит вам, хлопцы, кончайте свару!
- Нет, пусть он мне в ясны очи скажет - кто собачий сын?!
- Рубить! Вщерть!
- Не можно!
- Да вы что, сдурели, вражьи дети?!
- Это мы сдурели?! Это мы - вражьи?!
- Это мы - дети?!
- ГОСПОДА!!!
Голос героя Рио лязгнул боевым железом, и все как-то разом смолкли.
- Отпущенное вам время истекло. К сожалению, нам не удалось прийти к соглашению. Вынужден объявить вам от имени господина Гоара, наместника Серебряного Венца, что в самом скором времени мы будем иметь честь начать военные действия. Переговоры окончены. Всем спасибо.
И герой, бряцая доспехом, полез обратно через стену.
Логин Загаржецкий, сотник валковский
- Докричались, курьи головы?! - сотник весь кипел, как котел, забытый растяпой-кашеваром над жарким костром. - Теперь из-за того клятого Мацапуры всем гинуть доведется! Эх, канчуками бы вас кожаными! да горелкой вспрыснуть! да по-новой канчуками упарить…
Логин обреченно махнул рукой: что, мол, теперь глотку драть?
- Шмалько!
- Здесь я, пан сотник!
- Зброю всю огнепальную перечти быстро. Мне доложишь.
Разумеется, писарчук Хведир со всех ног кинулся помогать есаулу и едва не сбил того со счета своими мудреными словесами. Однако Логин Загаржецкий внимания на бурсацкие вытребеньки не обратил. Про себя бранясь по-черному, окинул цепким взглядом стену - поставь на плечи джуру верного, так еще и с гаком выйдет! - крытую галерею поверху, крепкие ворота, зубцы донжона… Знать бы: сколь далеко дареная махиния бьет? По-любому - куда дальше, чем булдымка или та же фузея. Значит, вон туды ее, матушку, в угловую башню: из башенного окна ворог как на ладони, весь его табор, и укрепления, что перед фортецией возвели.
Запляшут трепака, нюхнув черного пороху!
Никогда реестровый черкас от боя взапуски не бегал, не бывало такого чуда на свете белом! Только это ж не черкасом-реестровцем, а дурнем наипоследним быть надобно - супротив цельного войска с голым гузном переть, когда всех делов-то…
Ладно, после драки за чубы не таскают. Сам виноват, пан сотник: не сумел людей в кулаке удержать, приказать, заставить, на своем настоять - крутись теперь ершом на сковородке!…
- Так что докладываю, пане сотник: гармата - одна, гаковница - одна, кулемет "кропоткинский" - один, пистоля жидовской системы "Маузер" - тоже одна. Рушниц шесть имеется, пистолей разных - одиннадцать. И еще у Грома бонбы в запасе: фитильных - чортова дюжина ровно; и новых, бутылочных - семь штук.
- А с зарядами как?
Шмалько на миг замялся, почесал в затылке. А потом решительно вытолкнул вперед взлохмаченного Хведира Еноху:
- Пусть пан войсковой писарь докладает! У него все записано.
- Докладай, Хведир, - кивнул Логин новоявленному войсковому писарю. Ишь, зарделся малый: кумачом горит. - Только гляди у меня: без выкрутасов! не в бурсе!
- Итого зарядов к дивовидной махинии, кулеметом именуемой, в наличии четыреста тридцать семь штук… - поспешно забубнил Хведир, тычась окулярами в мятый листок пергамента, сплошь исчирканный буквицами и цифирью.
Во дает, чернильная душа! и когда сосчитать успел?! - еще подивился Логин.
- …у жидовина Иегуды Иосифыча (сотника чуть удар не хватил: Иосифыча! ну, пан писарь!…) к пистоли "Маузер" - сорок девять зарядов, ежели не врет. К рушницам пороху да пуль - на дюжину выстрелов с каждой; к пистолям - до полудюжины; с гаковницы Петровой три раза бахать выйдет, а в гармате - тот заряд, что в ней допреж имелся. Ежели порох весь до купы собрать, то выйдет и по второму разу в гармату забить, однако же тогда из рушниц и гаковницы палить нечем будет. А кроме того имеется у меня соображение, пан сотник…
- Хватит, пан писарь. Соображать после будем, коли живы останемся! - оборвал бурсака Логин, почуяв сердцем: сейчас не остановишь хлопца, он до Страшного Суда свои "соображения" высказывать будет. - Кто с кулемета палить горазд?
- Я! - гордо выступил вперед Забреха. - Обучили кропоткинцы! Только второй нумер потребен, пан сотник: ленту держать. Чтоб не перекосило заразу…
- Подержишь, пан Ондрий?
Приказывать старому другу не стал. Спросил, будто в камышах на рыбалке: подержишь, мол, удилище? пока я горелки в кружки разолью?
- Да куды ж я денусь, ежели для дела… - отвел глаза Шмалько.
Оно и ясно: хотел есаул на стене остаться, где вскоре самое пекло начнется. Эх, пан Ондрий, не тужи, завей горе веревочкой: дойдет очередь и до рубки пекельной!
Не минует она тебя, и остальных не минует!
- Для дела, есаул. Одно у нас дело, на всех. Берите с Забрехой кулемет - и в башню. Вон в крайнее окошко выставляйте. Гей, ведьма… то бишь пышна пани Сало! Ты местные порядки знаешь: как мыслишь, не обойдут нас с тыла?
- Быть не может, господин сотник. По благородному уставу испокон веков положено атаковать крепость со стороны ворот, возвестив троекратно начало штурма.