Рубеж

– Это непопулярная техника анализа, – уточнила Базз. – Лично я люблю ее, потому что она особенно сочетается с откликами, которые я получаю от разумов людей.

Она пожала плечами.

– Итак, когда я провела анализ целостной сети по результатам лотерейных тестов Тобиаса и сравнила его устойчивость с критерием отбора в ударную группу, показатель оказался лишь чуть выше разрешенного минимума. Такой же анализ результатов Форжа дал гораздо большую величину, как и ожидается от человека с импринтингом лидера ударной группы.

Лукас поднял брови.

– Ты анализировала результаты лотерейных тестов своего парня. Разве это не нарушение профессиональной этики?

Базз взглянула на него с видом оскорбленной невинности.

– Для сравнения мне требовалось провести анализ данных любого члена ударной группы, и процесс случайного выбора указал на Форжа как на объект проверки. Я бы повторила выбор, чтобы получить другой объект, но была ограничена во времени.

Лукас вздохнул.

– Не надо мне лгать, Базз. Ты наверняка знаешь, что я не сообщу о твоем нарушении. Твои консультации настолько помогли Эмбер, что я считаю тебя незаменимой.

– Ладно, честно говоря, когда дело доходит до отношений, я испытываю проблемы с доверием, – призналась Базз. – Я так разнервничалась, когда увидела, как Тобиас ударил Эмбер, что проанализировала данные Форжа, желая убедиться, что он на меня не бросится.

– Форж никогда бы тебя не тронул, – возмутилась я.

– Полагаю, Базз требовалось подтверждение из-за опасного для жизни события, произошедшего, как она упоминала, в детстве, – сказал Лукас.

Базз кивнула.

– В обычных условиях меня лечили бы перезапуском памяти, но тот инцидент подстегнул мои телепатические способности. А значит, я могла пройти только стандартную терапию, которая совершенно не помогла.

– Почему? – спросил Лукас.

Базз поморщилась.

– Произошедшее, как обычно, скрыли. Мой терапевт знал, что я говорю правду, велел родителям серьезно отнестись к моей подавленности и советовал, как мне помочь. Но родители считали, что я вру и придумываю ночные кошмары, потому что хочу внимания, так что поступали вопреки словам терапевта и насмехались, когда я расстраивалась.

Сейчас я всем сердцем сочувствовала Базз.

– Наверное, это было ужасно для тебя.

– Это был хаос, – согласилась Базз. – В любом случае, мои отклики, анализ целостной сети и телепатия Эмбер подтверждают, что Форж никогда не причинит мне вреда. К сожалению, результаты Тобиаса показывают, что он проявил во время тестов гораздо меньшую устойчивость, чем Форж, и его проблемы усиливались со времени вступления в наш отряд. К моменту происшествия у лифта он достиг состояния, когда практически любой негативный опыт мог его спровоцировать.

Она скривилась.

– Если мы отмотаем воспоминания Тобиаса на день или два и Адика сообщит ему о переводе в оборону улья, то гарантирую, что и эти новости подвигнут Тобиаса к новому превращению в дикую пчелу.

– Так что же нам делать? – спросила я.

Базз опустила глаза к элегантным ногтям.

– Я не хочу ставить под угрозу наши отношения, приняв самостоятельное решение о лечении Тобиаса 145a05. Лучше всего перевести его в ближайший терапевтический отдел, чтобы другой судебный психолог провел основательную независимую оценку. В подобных случаях доступны лишь несколько вариантов, и я могу догадаться, каким окажется заключение, но хочу, чтобы ты была абсолютно уверена: все возможности должным образом рассмотрены.

– Каковы варианты? – спросила я.

Базз подняла голову и молча посмотрела на меня.

– Обещаю, я не стану злиться на тебя за сказанное, – сказала я. – Окончательное решение насчет Тобиаса примет другой судебный психолог. Я просто прошу тебя назвать мне варианты.

– Полагаю, их лишь два, – ответила Базз. – Члены ударной группы выбираются, обучаются и тренируются как смертоносные боевые машины. Когда они работают на благо улья, это хорошо, но если кто-то становится дикой пчелой…

– Так каковы эти два варианта? – повторила я.

– Первый – изоляция. Импринтинг Тобиаса удалят, а его всю жизнь будут держать под надежным замком.

– Удаление импринтинга повредит все связанные с ним личные воспоминания, а пожизненное заключение… – Меня затошнило.

– Мы не можем оставить Тобиасу импринтинг члена ударной группы, – грустно сказала Базз. – Он включает все детали обращения с оружием и рукопашного боя.

Я спрятала лицо в ладонях и почувствовала, как саднит место удара на щеке. Я все еще верила, что он сделал это случайно, но сейчас Тобиас хотел убить меня и всех остальных в отделе и знал сотню способов это сделать.

– И что еще хуже, – продолжала Базз, – импринтинг ударников включает знания обо всем наиболее важном оборудовании в улье. Такая информация должна помочь в защите этого оборудования, но…

Я вновь подняла голову.

– Я понимаю, как можно использовать информацию для нападения, а не для защиты. Какова вторая опция лечения Тобиаса?