Рубеж человечности

 «Когда приходят – я не один. Я ведь в одиночку выживаю среди дикой природы. Как я могу в одиночку выживать, если я не один?»

 «Один ответ и ты снова будешь в одиночку выживать»

 «Не ходи сюда больше!» – лысый мужик, подобно большому ребёнку, обиженно топнул ногой, переломав лежавшую палку.

«Ты жертвуешь для меня своим одиночеством. И я благодарен. Очень благодарен тебе».

Гашпар снова переменился в лице и, как-то не ловко, изобразил смущение «Вопрос».

«Ты не замечал этих людей? – Бентеш достал из внутреннего кармана пиджака фоторобот и фотографию пропавшей девушки и какого-то мужчины – В лесу может, за последние дня три? Или вообще когда-нибудь их видел?»

Мужчина, дёрнув головой, принял бумаги и пристально всмотрелся в них.

 «Красивая. Нет, не видел», – и протянул лист обратно.

«Пока. Успешного выживания», – Бентеш дал знак, чтоб Фернандо тоже попрощался, что он и сделал.

 Через 40 минут они на машине уже вернулись в черту города и к 8 утра прибыли к полицейскому департаменту.

 «Точно не хочешь, чтоб я тебя куда-нибудь подвёз?» – заботливо поинтересовался Бентеш.

 «Нет, очень благодарю. Я прогуляюсь до дома Азеведу. Хочу поговорить с Мануэлом», – откланялся Фернандо.

 Фернандо неспешно прогуливался по улочкам Орты, слегка волнительно перебирая воспоминания о Беатрис, о Мануэле и прогнозировал, куда может пойти разговор. Так он и добрёл до дома Азеведу. Стук в дверь. «Ну, сейчас начнётся» – пронеслось в голове у молодого офицера. С услужливым видом открыла дверь женщина в возрасте, жена Энрики, от которой стало понятно, что Мануэль уже в кафе.

В том доме белом

История была одна

В уме и сердце мы

Сходились радуясь,

Грешили расходясь.

И вновь смиряясь,

Напряженьем воли

Спасали угольки

Затухающей любви

Вот так поскудно

Выброшенной ныне.

Но терпело небо,

Давая новый шанс,

Мы, отрезвляясь,

Понимали, вместе,

И только вместе,

Мы сможем жить

Осмысленно и вечно.

И ликуя со слезами,

Решались не терять,

Единение сердец.

Как-будто молодея,

Как в первый раз,

Мы крепкой верой

Единой на двоих

За терпенье брались.

И так за разом раз,

Мы выковывали Нас.

 Недолго думая, офицер  принял приглашение войти на чашку кофе, и через минуту уже сидел за кухонным столом в ожидании ароматного капучино.

   «Ты давно приехал?» – живость Габриэлы Азеведу напоминала живость мужа.

  «Вчера утром. На самолёте прилетел»

  «А остановился где? В гостинице?»

  «Нет. Дома у главрука Бентеш» – Фернандо заметно оживился при запахе капучино поданного в большой чашке, с заботливо нарисованным пляжем, пальмой и парусником.

 «У этого трудоголика? Он уже успел тебя замучить?»

 «Что вы, с ним очень интересно. Он горит своей работой. Могу я спросить? Как поживает Мануэль?»

  «Мануэль до сих пор немного подавленный. Они с Беатрис разошлись месяц назад, он хороший мальчик, но немного авторитарный. Привык обо всём заботиться и думать за других. В баре у нас работают Энрики, двое из трёх наших сыновей и другие родственники. Все привыкли к субординации. И после отца, самые старшие они вдвоём. И на корабле, на котором ему очень нравится ходить в свободные дни, он первый помощник капитана. А Беатрис несколько свободно мыслящая. У него не получилось по достоинству оценить её стремлений к путешествиям и освещению мест и событий, да и других мелочей хватало. И их отношения дали трещину. А когда она приняла предложение работать в издательстве на материке, это было последней каплей. Он заявил, что не хочет переезжать надолго с острова и вести отношения на расстоянии, а она заявила, что и не собиралась ему этого предлагать. Не хороший, в общем, получился разговор».

 Ты всё бежишь куда-то,

 Я за тобой не поспеваю.

 Думал, мы вместе будем,

 А ты всё время не со мной.

 Останься, небо созерцая,

 Но ты улетаешь в небеса.

 «Когда она уехала? Он не пытался связаться с ней, извинится?»

 «Недели три назад. Нет, даже не собирается ни связываться, ни, уж тем более, извиняться. Мы ему предлагали. Считает, что он прав – с грустью подытожила Габриэла – Просто грустит и всё».