Рубеж веков

— Испанские, мальтийские, неаполитанские, тосканские, генуэзские судна. Говорят, что привезли войска. Для чего? Ну, мы тут подумали, немного. Возможно, что испанский король хочет помочь своему остмаркскому родичу и собирается напасть на султанаты откуда не ждут, пока их войска проверяют, кто сильнее.

— Не поздно ли они собираются? Что-то не то. Уже октябрь, а пока они высадятся, пока дойдут до городов, пока возьмут — если им надо взять быстро, то нужна артиллерия, а её быстро не доставить к ним. А потом обратно. Нет, вряд ли. Может они просто пополнить запасы, а потом попробовать пройти мимо Анодолухисары и там уже пограбить? Но тогда зачем им тут пополнять припасы? Штормов ещё не было, все целые. Тут что-то другое.

— Стратег! Не зря книги читает! — посыпались шутки от тех, кто сидел рядом или слышал беседу Лемка с Юхимом. А надо сказать, что народ в барак всё прибывал и внутри находилось уже не менее дюжины человек.

— Чего скалитесь? — спросил новый вошедший, вихрастый и длиннорукий, одетый, как и все, в кое-как починенную монашескую одежду.

— Лемк тут планы строит. Ты вот, Сид, последний зашёл, а потому наверняка больше слышал. Что там с теми зашедшими кораблями? Войска они привезли, или просто за припасами?

— Людей они выгружают на лодках, много.

— О, вот и ошибся Теор! А то — «не будут они войска выгружать, не должны»… — загоготал, как сказали бы, плюгавый мужичок, в самой грязной сутане из всех.

— Заткнись. Я не всё рассказал. Людей выгружают, да люди те не военные. Одеты все кое-как, да без оружия почти все. Большую часть наши виглы на берегу встречают и ведут куда-то. Мы там, пока заканчивали работу у пизанцев, услыхали как у них спрашивают кто они да откуда. Так там кого только нет — кефалонийцы, мессинцы, сфакийцы. И это они только начали разгружать. Ещё выгражались и вооружённые, да. Но их мало было и расходились они уже сами кто куда. И среди них в основном испанцы, этих по одеже сразу различить можно. В Галату вроде как припасы ещё привезли. Воот… Это то, что мы успели выяснить. Но это ладно, никуда они сразу не денутся, глянем ещё кто такие и зачем это всё надо. Ты вот что скажи, Теор, как прошёл-то через город?

— Ну раз ты меня видишь сидящим перед собой, то всё хорошо. — улыбнулся тот.

— И деньги заработанные пронёс? — всё допытывался Сид, или, как правильнее назвать полным именем — Сидир.

— Пронёс-пронёс, что пристал?

— Ну тебе и везёт! Мы с парнями, пока обратно шли, схлестнулись при выходе с Леомаха (квартал Леомакелий) с какими-то придурками — нас пятеро, а их шестеро, один нож достал, так Илия ему дубиной по руке только на! А та только хрусть, и всё! Мы тут же на остальных кинулись. Вон, — показывая рукав — порвали, сволочи. И зуб теперь шатается. Надо будет пойти потом всем, наказать их. Они новенькие, с Митилены, думали, что тут им рай будет.

— С этими разберёмся, появятся другие.

— Когда появятся, то и с теми поговорим. И это в твоих интересах!

— Почему это в моих? — сделал удивлённый вид Лемк.

— А кто алтарнику ребро сломал? И теперь, вместо того, чтобы как когда-то сидеть в скриптории, на тёплом месте, приходится пробираться через весь город, рискуя быть ограбленным и прибитым за те гроши, за которые мы работаем! И сделал бы вид, что раскаялся тогда! Специально же тебя отправляют на работы одного на другой конец города.

— Я раскаялся тогда.

— Ты, когда делаешь раскаянный вид, то смотри на носки ног, а не в глаза говорящему. Когда так говоришь, смотря в глаза, то это угрожающе выходит.

— Учту.

— Учтёт он, как же.

Теор, а на самом деле Теодор Лемк, как он записан был в церковных документах, нисколько не раскаивался в своем уже давнем поступке, когда он, сначала на словах, а потом и на кулаках, схватился с алтарником церкви святого Иоанна. Спор возник из-за того, что вроде как он неправильно переписывает книги, делая ошибки, на что Лемк вежливо попросил его вынуть нос из не своих дел, и засунуть его себе куда поглубже. Тот мирянин чего-то оскорбился, да полез с кулаками. То есть сам напросился. Только вот наказали в первую очередь Теодора, так как он был по сути никто, сирота, хоть и с хорошим почерком, а тот — алтарник, хоть и гад, но добровольный помощник церкви. К счастью, сам Теодор считал, что легко отделался, так как действительно был виноват с точки зрения всех. Он, переписывая старые книги и документы, хранящиеся в их скриптории, а также те, которые им приносили, мог сделать на полях заметку вроде: «Ложь», «Враньё», или приписать в описании жития — «Предатель», «Жулик», либо подобное. Слава Богу, что пока это не вскрылось, но Лемк и не собирался тогда задерживаться в этих стенах, а потому порой отводил душу таким образом. Делал он это не из желания навредить, а таким образом дать понять для будущих поколений, кто кем являлся на самом деле.