Руби

– Помню. И помню, что ненавидела ее. Она была слишком неряшливой и слишком ленивой и пугала меня своими глупыми суевериями: разбрасывала везде щепотки соли, сжигала одежду в бочонках с куриным пометом. По крайней мере, Нина держит все свои верования при себе.

– И поэтому мы отослали Титубу сразу после якобы рождения у нас Жизель, помнишь? Во всяком случае, так мы объявили в обществе.

– К чему ты ведешь, Пьер? Какое это имеет отношение к нашей «небольшой» проблеме? – едко спросила Дафна.

– Мы никогда не открывали правду потому, что имели дело с частными детективами, – сказал отец.

– Что? Какую правду?

– Мы старались вернуть похищенного младенца, сестру-близнеца, которую украли из детской прямо в день ее рождения. Ты ведь знаешь, как много людей верят, что похищенные дети часто становятся жертвами вуду и что многие королевы вуду обвинялись в похищении и убийстве детей?

– Я сама всегда подозревала нечто подобное, – проговорила Дафна.

– Совершенно верно. Никто никогда ничего такого не доказал, но всегда существует опасность массовой истерии по этому поводу, и эта истерия способна активизировать линчевателей. Поэтому, – сказал отец, откидываясь назад, – мы сохраняли нашу трагедию и наши поиски в тайне. До сегодняшнего дня, – добавил он, сжимая руки и улыбаясь мне.

– Она была похищена более пятнадцати лет назад и возвратилась? – спросила Дафна. – Именно это ты хочешь сказать людям в обществе и нашим друзьям?

Отец кивнул.

– Как блудный сын, только в данном случае как блудная дочь, чья ненастоящая бабушка почувствовала угрызения совести на смертном одре и открыла ей правду. Чудо из чудес – Руби нашла путь домой.

– Но Пьер…

– Ты будешь притчей во языцех в городе, Дафна. Каждый пожелает услышать эту историю. Ты не сможешь справиться со всеми приглашениями, – говорил он. Дафна несколько секунд пристально смотрела на мужа, а потом перевела взгляд на меня. – Разве это не изумительно? – продолжал отец. – Посмотри, как они похожи друг на друга.

– Но она такая… необученная, – простонала Дафна.

– Что вначале еще больше привлечет к ней внимание. Но ты можешь взять ее под свое крылышко, как когда-то взяла Жизель, – объяснял отец. – И научить ее всяким тонкостям, правилам, воссоздать ее… как Пигмалион Галатею. Все будут восхищаться тобой.

– Не знаю, – проговорила женщина со значительно меньшим сопротивлением. Она взглянула на меня более внимательно. – Может быть, отмытая, в приличной одежде…

– Это приличная одежда, – резко возразила я. Мне надоело, что все критиковали мое одеяние. – Ее сшила бабушка Катрин, а то, что она делала, всегда ценилось людьми на протоке.

– Не сомневаюсь, – согласилась Дафна, ее глаза были колючими и холодными. – Но это на протоке. А здесь не протока, милая. Это Новый Орлеан. Ты приехала сюда потому, что хотела жить здесь… быть со своим отцом, – перевела она взгляд на Пьера. – Так?

Я тоже взглянула на отца:

– Да. Я верю в пожелания и предсказания бабушки Катрин.

– Хорошо, но тебе придется приспособиться. – Женщина откинулась на спинку стула и некоторое время размышляла. – Это будет настоящее испытание, – добавила она. – И в общем довольно любопытное.

– Конечно, любопытное, – согласился Пьер.

– Как ты думаешь, смогу я поднять ее до такого уровня, что люди действительно не будут видеть разницы между ними? – спросила Дафна моего отца. Я не была уверена, что мне нравится ее тон. Она все еще говорила обо мне как о каком-нибудь нецивилизованном аборигене, каком-то диком животном, которое нужно приручить.

– Конечно, сможешь, дорогая. Посмотри, как ты отлично справилась с Жизель, а мы оба знаем, что ей присуща дикая струнка, не так ли? – улыбнулся Пьер.

– Да, я ухитрилась обуздать и подавить в ней эту особенность, кайенскую особенность, – презрительно проговорила Дафна.

– Я не дикарка, мадам, – выплеснула я в нее свои слова. – Моя бабушка учила меня только хорошему, мы регулярно ходили в церковь.

– Я говорю не о том, чему тебя научили, а о чем-то не зависящем от этого, о твоей наследственности, – упорствовала Дафна. – Голубая кровь Пьера и мое руководство были достаточно сильными, чтобы справиться с этим у Жизель. Если ты не будешь упираться, если действительно хочешь стать частью этой семьи, мне, возможно, удастся сделать то же самое с тобой. – Хотя позади у нее, – она обратилась к мужу, – многие годы плохого воспитания, Пьер. Не забывай об этом.

– Конечно, Дафна, – мягко согласился он. – Никто не ждет чудес немедленно. Как ты сама сказала, это испытание. – Он улыбнулся. – Я бы не стал просить, если бы не считал тебя способной добиться этого, дорогая.