Рубикон

— Красный! — сказал Кирилл, который стоял перед клиенткой, прислонившись спиной к зеркалу. Приманка за правым плечом превратилась в рубиновый пылающий глаз. Таисия Петровна еле заметно дрогнула. Реакция на слова есть. Но пока — это только реакция на те слова, которые описывают все, что связано непосредственно со зрением. Если бы Кирилл сейчас сказал ей слово «мелодия», на которое позавчера повелся Сашка Седлов, реакции бы никакой не последовало. Но, как говорится, процесс пошел. Его слышат, пройдет еще полчаса, и даст бог, с ним заговорят.

— Желтый!

На зеркале зажглось маленькое солнце.

И так по кругу, до бесконечности, о каждом цвете, с примерами, доступными полуотключенному сознанию клиентки, пока что-то ее не зацепит и не выдернет из забытья.

Порубов молча возник на пороге. Кирилл, не прерывая разговора, показал ему большой палец. «Все в порядке один час». Оперативник исчез, Кирилл услышал, как он бубнит в коридоре, вызывая к этому времени врачебную бригаду. Раньше — не имеет смысла. Когда «Рубикон» только-только создавался, тактика была именно такой: сначала нарколог с капельницами, все остальные потом. Получив на выходе законченных идиотов, руководство уверовало, что старые методики не применимы в борьбе с новым врагом и сменило тактику. И Кирилл с коллегами и ребятами из отряда особого назначения оказался на передовой.

Они с Тасей придумали уже целую коллекцию женской одежды и даже остановили свой выбор на нескольких известных манекенщицах, которые будут ее демонстрировать в Париже, когда Таисия Петровна Торопова призналась, что очень устала, извинилась перед Кириллом Владимировичем и вдруг ошалело обвела глазами комнату. Ее дико затрясло, лицо исказила гримаса ужаса, ноги подкосились, и подхваченная сзади фельдшером она повалилась на кровать.

— Майку мне! — Олег Порубов ворвался в комнату, — Майку не рвать!

— Ты чего, Олег? — спросил фельдшер, кивнув на цветной комочек ткани, валявшийся на полу. — Забирай.

— Знаю я вас, — пробурчал Порубов, — навтыкаете капельниц так, что потом вещдок не снять, только резать.

Кирилл снял с зеркала приманку, сжал в руке и отошел к окну. Открыв раму во всю ширь, он высунул голову под дождь.

— Кирилл Владимирович, поехали! — донеслось из коридора.

Гольцов молча надел галстук, пиджак, рассовал приманки по карманам и аккуратно притворил окно. Заставить себя посмотреться в это зеркало он даже и не думал: пригладил руками влажные волосы и шагнул на лестничную клетку вслед за Олегом. Через несколько минут Тася очнется, выслушает историю о том, как вызвала скорую, успела открыть дверь и упала в обморок. На следующий день она наверняка побежит к семейному врачу, который не найдет никакой патологии, а еще через несколько дней придет к Кириллу в психологический центр «Рубикон».

— Куда теперь? — спросил Кирилл, снова усаживаясь на сидение УАЗика.

— В магазин, Кирилл Владимирович, — усмехнулся Олег, — подождете пять минут? Я проверю, чтоб машину два раза не гонять…

— Конечно.

— Магазинчик в нашей базе уже один раз светился, но тогда ничего не нашли. Проедь вперед до поворота, — бросил он водителю у невзрачного подвальчика с надписью «Косметика. Парфюмерия. Одежда».

— Я быстро.

Олег переложил считывающее устройство, замаскированное под сотовый телефон, в нагрудный карман куртки и выскочил из машины. Его помощник на заднем сидении развернул анализатор, похожий на громоздкий ноутбук. Кирилл запросил у диспетчера новый адрес и получил приглашение вернуться в офис. В городе пока было спокойно, но судя по тому, как началась смена, ничего хорошего ближе к ночи ждать не приходилось. Оперативники обязательно что-нибудь накопают.

«А воришка-то ярко выраженный визуал, — подумал Гольцов. — Похлеще, чем наша Тася. Что он там видел? Отражение рисунка футболки в зеркале и голую тетку, столбом застывшую посреди спальни. А ментам рассказывал, что она как бабочка по квартире летает. Это его с отражения так вставило… Ни хрена ж себе! С фантазией парнишка. Если б он из своего пригорода — да прямиком в модельный бизнес… Получился бы второй Армани. Ну или в кино на худой конец. Спилбергом быть, наверное, тоже не так плохо… Лишь бы тебя, парень, поставщик раньше не нашел. Вот уж точно бедность — не порок».