Рубикон (СИ)

Оказавшись на ногах, я только чудом перехватил и отвёл в сторону руку моего визави, который уже явно нацелился на победу в поединке и собирался развить успех. Резко войдя в клинч, нанёс несколько коротких ударов, опять же ушедших в непонятный мне пока «полог», окружавший тело Фридриха, а потом саданул прямо по нему энергетической волной, и вот тут произошло нечто непонятное.

Вместо стандартного, рассеянного конуса чистой силы, способного развеять в кровавый туман обычного человека, сверкнула яркая вспышка, после которой в глазах остались какие-то тёмные пятна, и нас буквально отшвырнуло друг от друга. И только тут я заметил, что окружающее пространство буквально кишит уже достаточно крупными чёрными искрами. Они словно бы мелкие жучки прогрызли саму ткань реальности, оставив множество дырочек в измерение абсолютной тьмы.

Такое я видел только однажды. В тот день, когда демонстрировал Сафронову и деду свои скромные возможности Аватара, после чего продвинутый и сверхзащищённый бункер при Пятом Колледже оказался фактически разрушен. А означало это только то, что заканчивалась седьмая отведённая мне секунда, и то, что может случиться через мгновение, если я оставлю «Сахасрару» открытой, скорее всего, будет непоправимым.

Почти бесознательно, на автомате закрывая седьмую чакру, я приготовился встретить «Воеводу» и попытаться дать ему хоть какой-то отпор, полагаясь только на сансарные потоки бьющие из шестой… Но этого не понадобилось.

Отброшенный в сторону Фридрих так и остался лежать на земле, не делая даже попыток подняться на ноги. Он вообще не шевелился, лёжа на грязном, умятом снегу, широко раскинув руки, хотя благодаря «третьему глазу» я видел, что он жив и всё-таки дышит. Именно поэтому я со вздохом облегчения отпустил разгон, возвращая течение личного времени в нормальное русло, и в этот момент сверху на нас обрушилась целая лавина земли и камней.

В замок я вернулся на «Сирине» в окружении восторженно щебечущих девочек и осназовцев КГБ, покинув Сафронова вместе с Швазенмаером на поле, рядом с разрушенным во время поединка домиком фермы, где они дожидались грузового вертолёта Штази. Сложись всё по-другому, я остался бы с ними, ведь после нашего поединка и, как я подозревал, из-за того, последнего и неправильно сработавшего энергетического выброса, лысый Фридрих так и не пришёл в сознание.

Не то, чтобы я так уж сильно переживал за своего дальнего родственника, часть тела которого, со стороны по которой пришёлся удар, потемнела и налилась гематомой, изрезанной какими-то белёсыми шрамами. Наподобие тех отметок, которые остаются на коже человека после поражения молнией. Просто… Было как-то совсем уж неправильно относиться к проигравшему как последняя высокомерная сволочь, к тому же я довольно остро чувствовал свою ответственность за нынешнее состояние этого довольно позитивного парня.

Герцог вместе со своим немецким коллегой, хлопотавшим то вокруг раненого, то у своего вновь установленного на штатив аппарата, собирались срочно отправиться в Берлин, забрав с собой Фридриха и доставив его по пути в одну из крупных больниц, специализирующихся на лечении повреждений организма вызванных магией. И я бы, наверное, вызвался быть сопровождающим, если бы не одно но…

Когда уровень адреналина в крови слегка спал, и я смог мыслить рационально, все мои мысли были направлены на один момент, разобраться в котором мне было необходимо практически сию секунду. И желательно оставшись в полном одиночестве, потому как произошедшее совершенно внезапно дало сильную трещину в моём сложившемся и уже ставшем привычным мироощущении.

Моё настроение, сильно ухудшившееся после этого «открытия», не осталось незамеченными. Девочки, а особенно дочка, не очень понимая, что собственно со мной происходит, тем не менее, старались, как могли, отвлечь меня от неприятных мыслей.

Для них, наблюдавших за событиями с борта челнока, зависшего на более-менее безопасной дистанции, наш поединок выглядел как серия мощных взрывов, разглядеть за которыми что собственно на самом деле происходит, было практически невозможно. Вроде бы вот только?-только, стоим мы с Фридрихом друг напротив друга, а затем «Бух!», «Бах!», «Бабах!», поле мгновенно покрывается кратерами, почти рушится домик фермы, а затем я поднимаюсь на ноги, а мой визави сломанной куклой лежит на земле.

Кстати, то, что произошло в первый «раунд», когда я отфутболил лысого в какой-то там далёкий «Бундербраунбург», или как там он называл этот населённый пункт, не понял никто кроме Ленки. Да и та, лишь предположила нечто подобное лишь после того как увидела Фридриха, мчащегося по дороге на крейсерской скорости.