Рубикон (СИ)

У входа в пещеру стоял парень, явно человек, но при этом со светлыми волосами и в какой-то странной пятнистой одежде, а рядом с ним… совозверь! Страшная тварь словно котёнок ластилась к нему, а он, что-то недовольно говоря на совершенно незнакомом девушке языке, отпихивал рукой громадную совиную голову. Полуразумный хищник, от которого она сама бежала бы прочь без оглядки, виновато урчал и отходил на пару шагов, а затем вновь пытался потереться своей лобастой башкой о плечо парня.

Зрелище было настолько сюрреалистическое, что эльфочка даже усомнилась: «А не сон ли это?!»

Кряхтя, Ичитака слегка приподнялся со своей лежанки, взмахом руки приказав чутко ожидающей его распоряжений рабыне принести ещё ведро битого льда с ледника. Голова болела неимоверно, как впрочем, и всё остальное тело. И это всего от одного единственного пропущенного удара проклятого Пса! По первой, Рыцарь-Ягуар вообще думал, что уже не встанет! Мыслимое ли дело, омытый в крови шлем священного доспеха еле-еле сняли с его пострадавшей головы, а вот за разбитый жертвенный алтарь Ичитаке ещё придётся ответить…

Он и на ноги-то встал исключительно благодаря силе воли и тому, что на него в этот момент смотрели простые воины, а под чужими взглядами Рыцарю-Ягуару проявлять слабость ну никак нельзя. А дальше… мужчина не помнил, как спустился с пирамиды и доковылял до своего дома, где буквально упал на руки подбежавших слуг. Но эти были его собственностью, к тому же, даже если бы и захотели, не смогли бы ничего никому рассказать. Как и предписывал кодекс Ордена, у всех у них были ритуально удалены языки, даже у его десяти жён, которых ещё вдобавок и ослепили в соответствии со сводом законов Атлатонин — богини-матери.

Последнее было, конечно, необязательным, но Ичитака, как и его отец, чтил священное уложение и свято верил, что только соблюдая заветы богов, воин обретает свою истинную силу и становится «Великим». В конце-то концов, смог же он, как и братья, пойти по стопам родителя и стать «Ягуаром», в то время как те, кого касался взгляд их матерей, обретают в пыли у его ног.

Да, конечно, его, Ичитаку, из-за этого даже среди «Ягуаров» считали жутким ретроградом, но право слово! Он же не заливал жёнам в уши золото и не одевал на лица золотую маску, как то делали в древности! А глаза — так правильно говорила богиня предкам, не нужны они тем, чья судьба рожать воинов! Им не в поле работать и не по дому хозяйничать — на всё про всё слуги есть, а так и искуса измены мужу учудить меньше… Предки вон ещё пальцы на ступнях супругам обрезали дабы жены по дому не бегали и полнели быстрее, а от того потомство сильнее было и здоровее!

Но да ладно! Не то сейчас важно. Главное что боги тем, кто по их законам живёт, силу дают великую, и Ичитака искренне верил в это. Не встречал он до сего дня человека способного противостоять ему в бою. А уж тем более после того как меч его испил крови и забрал жизни аж трёх человек. Нет, поговаривали, конечно, будто на летающих островах есть такие ляо, которым одинокий «Ягуар» не противник, но рыцарь считал это досужими россказнями. До сего дня.

Мужчина тихо зарычал от ярости, вспомнив своё позорное поражение и зло схватив со стола кубок, наполовину наполненный охлаждённой человеческой кровью, в пару глотков влил его содержимое в себя. Немного полегчало и даже боль на время отступила, а в голове прояснилось, когда дар богов тёплой восстанавливающей волной пробежался от его желудка по всему телу, а затем вновь накатило, да так, что Ичитаку скрючило от очередного спазма.

Видимо, то была расплата за разбитый алтарь. Не желал покуда Кетцалькоатль исцелять своего верного воина. Не помогли даже осушённые до донышка две тыквы с чистейшей кровью настоящих ацтеков, которыми он запил «Мёртвый Красный Сок», собранный жрецами с тел рабов, поражённых «плохими» болезнями, паразитами и гноем. Обычно этого было достаточно даже для того, чтобы вернуть «Ягуара» с того света, а не то чтобы вылечить подобную пустяковую рану… Вот только не в этот раз.

Тенью проскользнула в комнату немая рабыня с ведёрком полным колотого льда и, замерев у дверного проёма, стукнула небольшим битком по висящему у стены золочёному диску с изображением бога-властителя Ометекутли. Неожиданностью это для Ичитаки не стало. И так понятно было, что Солнцеувиденный Нечехуатл Манойя непременно примчится к нему, как только до него дойдёт весть о случившимся. Вот только Рыцарь надеялся встретить своего тестя в другом состоянии.

— Пусть впустят, — махнул рукой мужчина, со стоном откидываясь на лежанку, и девушка, три раза ударив по диску, принялась хлопотать над ним, пересыпая побелевшими от холода руками ледяную крошку в кожаные мешочки и прилаживая их к телу хозяина.

— Дочь старшая моя, Козамалотл, похожа уже на луну и хорошеет с каждым днём! — произнёс вошедший через минуту в комнату толстяк, одетый в богатую хламиду, перемотанную свободно развевающимися разноцветными тканями. — Это греет мой живот, Солнцевидевший Ичитака.