Рубикон (СИ)

Даже Филька выпучил глазища и приоткрыл клюв, уставившись на бушующую Яну. Совух, кстати, в своей пещере не остался, а по пятам преследовал нас, иногда исчезая и возвращаясь прямо к очередной стоянке со свежей добычей в клюве. Основными её потребителями были мы с ним. Хоть оленина мне и не понравилась, что я скорее списывал на свои поварские способности, но есть её было можно, да и сам медведь-мутант разнообразил наш рацион то наловив зайцев, то притащив кабанчика, то заломав и вовсе некую неведомую зверушку.

ИРП же полностью приватизировала Яна. И у меня, честно говоря, просто не хватило решимости отобрать у ребёнка вкусняшку! Более того, в отличие от меня, посчитавшего полезными в дальнейшем только пустые латунные баночки из-под консервов, эльфа тщательно отмывала и аккуратно складировала всё, что оставалось после очередной трапезы. Каждая, даже порванная обёрточка по её словам стоила бешеных денег, что уж говорить про таганки, салфетки, жвачки и прочую ерунду в виде одноразовых вилок и ложек, пластиковых лотков и целлофановых пакетиков. То бишь, всего того, что в походных условиях надлежало просто выбросить, а случись такое в разведке — тщательно зарыть в лунку от костерка и прикрыть дёрном.

Так и перебирались мы от привала к привалу всё больше наугад, обходя стороной малейшие проявления человеческой жизнедеятельности. Я, совух и эльфа. Как выяснилось, ни разу не принцесса, и даже не дочка какого-нибудь маститого властителя, способного оказать мне помощь и временное покровительство в благодарность за спасение кровиночки. Яну можно было назвать «обычной студенткой из пригорода». Хорошей, доброй, правильной девочкой, абитуриенткой местной духовной семинарии, волею случая, что по её мнению приравнивалось к божественному провидению, оказавшейся вначале в посольском кортеже, возглавляемой одной из принцессок, которых у эльфов было что вшей на собаке, а затем и на вершине жертвенной пирамиды Атла.

Впрочем, по словам девушки, с которой у нас успели установиться достаточно странные, почти приятельские отношения, определённым влиянием папаня у неё всё-таки обладал. Правда, был он деятелем не аристократического и даже не поместного сословия, а работал ни много ни мало осеменителем, как, впрочем, и довольно большое число нынешних эльфов-мужчин, коих после более чем пятисот лет безостановочной войны, сопровождаемой форменным геноцидом светлокожих ушастых, краснокожие, наднебесники и прочие «доброжелатели» вырезали почти под корень.

У их народа и раньше-то на две девочки рождался один мальчик, затем череда военных неудач и сокрушительных поражений, а также последующий «Великий Исход» эльфов с этого континента на Алиэль-делар, что переводилось примерно как «Остров последних надежд», и вовсе обрушили демографическую ситуацию. Оставшиеся в строю войска, морской и воздушный флот, а также те из мужчин, которые могли держать в руках оружие, до последнего прикрывали большие торговые корабли, проводивших эвакуацию женщин, детей и, к моему удивлению, кого-то, кого переводчик, крякнув, вдруг обозвал «Кентаврами».

Транспорт уплыл, а защитников, во главе с последним эльфийским Королём, ацтеки перебили прямо в гаванях. Миссия была самоубийственной, но воины, стояли в тех городах до последнего. О будущем тогда даже не задумывались — всё перекрывало желание спасти свои семьи. Флот тоже разбили при переходе, да и торговцы не все дошли до Алиэль-делара. Зато те, кто успел — укрылись в заранее созданном ушастыми долгожителями бастионе и смогли не только отбить десант преследователей, но, в итоге, и полностью выбить их с территории острова.

Своеобразный «Либеральный Матриархат» стал единственной возможной структурой выживания общества для «Народа Эллуры», которых я с лёгкой руки назвал для себя «Высшими Эльфами», где на десять женщин детородного возраста приходилось примерно двое мужчин, да и то многие из них были младенцами, детьми или глубокими старцами. В результате, их просто по принадлежности к «сильному» полу выделили чуть ли не в отдельное знатное сословие, эдакую интеллигенцию, живущую на всём готовом и тщательно оберегаемую от малейших рисков, а все остальные функции, в том числе и защита острова, легла на хрупкие плечи эльфиек.

Так «оберегаемые» сами стали «хранителями». Жили местные эльфы не бесконечно, как у Толкиена, и даже не шибко-то долго, по сравнению с сильными магами и воинами у меня на родине, прогноз по которым постоянно обновлялся в большую сторону. В среднем полторы, две сотни лет, однако встречались и настоящие долгожители за триста и больше. В любом случае, пока старая гвардия была ещё в строю и чем могла помогала своим «слабым» половинкам, система казалась идеальной. А вот уже в следующем поколении качество материала, выросшего в тепличных условиях, сильно пострадало.