Рубикон Теодора Рузвельта

В августе 1896 года Нью-Йорк накрыла невыносимая десятидневная жара со стопроцентной влажностью. Раскаленный на солнце каменный манхэттенский мешок, особенно в его нижней части, где в переполненных съемных многоквартирных домах без водопровода жила беднейшая часть населения, начал сотнями убивать людей. Жители мрачных трущоб, куда не проникал свежий воздух, устраивались на ночь на крышах, площадках пожарных лестниц. Многие из них, включая детей, утратив во сне контроль, падали вниз. На каждом из городских углов источали зловоние горы мусора, но Нью-Йорк был не в состоянии заниматься очисткой: муниципальные лошади также гибли от жары. В богатых и бедных районах Манхэттена на мостовой лежали облепленные мухами разлагающиеся лошадиные останки.

Рабочий кабинет комиссара Рузвельта

Самым ходовым сезонным товаром до эпохи электричества был лед. Обладать этим дефицитным продуктом могли только богатые семьи. Поставщики льда в Нью-Йорке были востребованными и очень обеспеченными людьми. Свежие фрукты, устрицы на льду, холодный лимонад и мороженое регулярно поставлялись в мидтаун, зажиточную часть Манхэттена близ Центрального парка. Нищие же иммигрантские семьи не могли и мечтать о холодном компрессе больному или же маленькой льдинке-конфетке для ребенка. Комиссар Рузвельт, по роду службы входивший в городскую медицинскую комиссию, добился от властей закупки сотен тонн льда и бесплатной его развозки в бедные кварталы.

Очевидцы вспоминали, что сразу же по получении известия о раздаче льда толпы людей начали собираться в назначенных местах. Нью-Йоркская полиция по приказу Рузвельта занималась развозом и наблюдала за выдачей драгоценных холодных брикетов, которые каждый из получателей бережно оборачивал в материю и спешил унести домой. Сам глава полицейского управления отправился в кварталы Ист-Сайда наблюдать за справедливым распределением «ледяного спасения».

Теодор Рузвельт никогда не отказывал себе в удовольствии относиться к обязанностям комиссара творчески. В конце 1895 года из Гамбурга в Нью-Йорк прибыл известный антисемитский публицист и депутат Бундестага пастор Герман Альвардт для проведения серии выступлений, изобличавших «козни иудейские». Опасаясь реакции местных евреев, немецкий проповедник попросил городское полицейское управление предоставить ему охрану. Рузвельт был обязан выполнить профессиональный долг, но обеспечил защиту свободы слова на свой лад. Он распорядился выделить охрану из служивших в Нью-Йорке полицейских-евреев. Выступление «святого отца» прошло относительно благополучно (всего один гнилой помидор пролетел мимо трибуны). Заморский гость поблагодарил комиссара за хорошо организованную охрану. В ответ пастор услышал, что эти бравые нью-йоркские полицейские — все, как один, иудеи. Рузвельт с видимым удовольствием разглядывал кислое лицо «борца с сионским засильем». В Нью-Йорке немец больше не появлялся.

Путь к реке

21 января 1914 года совместная американо-бразильская экспедиция под командованием Кандидо Рондона и Теодора Рузвельта отправилась к истокам Рио да Дувида. Двести пятьдесят волов и мулов и несколько десятков человек составили два сильно нагруженных каравана, которые один за другим начали долгий переход через обширное Бразильское нагорье.

Тропический ландшафт сменился пампасами. Деревья стали редкими, до самого горизонта простиралась слегка всхолмленная сухая степь. Днем воздух дрожал от зноя, ночью приходилось кутаться в одеяла. Через две недели недостаток воды и хороших пастбищ вызвал падеж мулов. Волы тоже ослабели и не могли тянуть через засушливые прерии все грузы экспедиции. С тяжелым сердцем были сброшены на землю новенькие наборы инструментов для геодезии и таксидермии, громоздкие армейские палатки, многие другие предметы, ставшие отягощающей роскошью в пути. Начальник экспедиции полковник Рондон приказал каждому участнику похода уменьшить свой багаж наполовину.

Самым большим разочарованием Рузвельта оказался американский менеджер Энтони Фиала. Бывший полярник, жаждавший новых открытий и славы первопроходца, не сумел должным образом организовать снабжение готовившейся экспедиции. Заказанный Фиалой в Нью-Йорке дорогой навигационный инструментарий не работал в тропическом климате. Пришлось отказаться от тяжеленных моторных лодок, не пригодных к мелководью. Экспедиция оставляла заботливо упакованные Фиалой канистры с оливковым маслом, банки горчицы, бутыли вина — столь приятные в иных ситуациях, но обременительные в условиях тяжелого бразильского перехода. При этом в караване сократили рацион и перешли на двухразовое питание — ранним утром и поздним вечером. Перерыв от завтрака до ужина составлял не менее двенадцати часов.