Рубикон. Триумф и трагедия Римской республики

О Риме также писали и греческие авторы. Одним из первых это сделал Полибий, которого доставили в Рим в качестве заложника в 168 году до Р.Х., после чего он подружился со Сципионом Эмилианом и стал свидетелем разрушения Карфагена. История Полибия содержит проницательный анализ римской конституции и восхождения Республики к власти над всем Средиземноморьем. От произведений Посидония сохранилось немногое — буквально считанные отрывки в произведениях различных авторов. Более объемистые фрагменты сохранились от Исторической библиотеки колоссального, сорокатомного труда по общей истории, написанного Диодором Сицилийским после падения Республики. Спустя поколение географ Страбон, происходивший из Понта, царства старого Митридата, создал внушительное описание римского мира, включавшее Италию и собственно Рим. Этот труд был дополнен Дионисием Галикарнасским, написавшим свои Римские древности в качестве предисловия к Истории Полибия и использовавшим при этом бесценную информацию, почерпнутую из ранних римских хроник.

В известном смысле всю литературу времен Августа можно считать комментарием к падению Республики; в самых разнообразных толкованиях эта теме пронизывает поэзию Вергилия, Горация и Овидия, а также созданную Титом Ливнем великую историю Рима. Хотя тома этого труда, относящиеся ко времени поздней Республики, оказались утраченными, до нас дошло сокращенное переложение истории Ливия, оставленное в конце первого века н. э. поэтом Флором. Кроме того, до нас дошло свидетельство самого Октавиана, Свершения Божественного Августа — объемистое самооправдание, выставлявшееся в общественных местах всей империи, — в высшей степени великолепный образец подачи фактов выгодным для себя образом.

Римские писатели продолжали обращаться к героическим войнам времен конца Республики даже после смерти Августа. Подробности событий этого периода наполняют оставленный Валерием Максимом компендиум Памятные деяния и изречения и Римские истории Веллея Патеркула, причем оба труда были написаны при наследнике Августа Тиберии. Философ Сенека, наставник и советник Нерона, много размышлял над уроками преданной свободы. Той же теме посвятили свои труды его племянник Лукан, написавший Фарсалию, эпическую поэму о гражданских войнах, и Петроний, автор куда менее возвышенного прозаического произведения под названием Сатирикон. Все трое покончили жизнь самоубийством — единственный жест протеста, доступный республиканцам при власти Цезарей. «Монотонное пиршество падений» — такими словами Тацит, писавший в начале II столетия н. э., характеризовал цепь юридических убийств, пятнавших недавнюю историю его страны. Свобода, древнее наследие Рима, была потоплена в крови. В сочинении Тацита, самого безрадостного из всех историков, заметно, что призрак Республики еще скитается по улицам Рима.

Никто из современников не мог соперничать с Тацитом в ясности и беспощадности изложения исторической перспективы. Напротив, для большинства их история Республики сделалась «месторождением» анекдотов — развлекательных или возвышенных. Естественная история Плиния Старшего содержит наброски характеров Цезаря, Помпея и Цицерона вместе с неистощимым набором более эклектичной информации. Квинтилиан в своем посвященном риторике трактате Об образовании оратора часто обращается к Цицерону и другим ораторам последних лет Республики, предоставляя бесценный источник цитат из произведений авторов, иначе оказавшихся бы совершенно утраченными. Так же поступает и Авл Геллий в своем многословном собрании эссе Аттические ночи. Светоний, автор бойкой Жизни двенадцати цезарей, оставил скандальные портреты обоих обожествленных полководцев — Юлия и Августа. Царем биографов, тем не менее стал Плутарх, чьи портреты деятелей поздней Республики стали наиболее яркими и узнаваемыми среди исторических произведений. Оживляемое поучениями и сплетнями повествование изображает падение Республики не как революцию или распад общества, в манере, присущей древним, а как драму честолюбивых и исключительных людей.