Рубин

Моряк был уже в нескольких футах от нее, его обветренное лицо искажала злобная усмешка. Сердце Баррет забилось сильнее. Спокойнее, говорила она себе. Всегда существует какой-то выход, частенько говаривал ее дедушка, надо только постараться найти его. Кроме того, безудержное пламя желания, мерцающее в глазах капитана, подсказывало Баррет, что приближается ее последний шанс.

– Да, этого я ждал с особым нетерпением. – Он выпустил из рук кольца пеньковой веревки. – Да, с таким же нетерпением, как и денег. – Он пристально глядел на ее груди, вздымавшиеся над жестким, отороченным кружевом корсетом. Его голос стал еще более хриплым. – Возможно, даже с большим нетерпением, чем денег.

Он подошел вплотную. Баррет чуяла его запах – затхлый и отдающий ромом. Она слегка дрожала и только отчаянным усилием воли удерживалась от крика.

«Жди. Его кровь скоро разгорячится, и внимание ослабеет. Еще секунду или две...»

Мозолистые пальцы жадно и уверенно схватили ее тонкую талию. Грязного оттенка глаза стали темными, как и зло, которое он задумал.

Только тогда Баррет вырвалась из его лап. Она схватила с пола старый корсет и бросила его в своего тюремщика, затем достала из ботинка серебряный фруктовый нож и ударила вслепую в его лицо. Заревев от боли и удивления, моряк качнулся назад, молотя кулаками воздух. Баррет немедленно метнулась в сторону и вспрыгнула на стол, пытаясь дотянуться до иллюминатора. Не достать! Она отчаянно потянулась вверх и почувствовала под пальцами металлический замок. Сжав зубы, она распахнула иллюминатор и подтянулась. Перед ее глазами простиралась сапфировая гладь воды, блестевшей в раскаленном добела свете тропического солнца.

Ухватившись за раму, она протолкнула одну ногу наружу, просунула голову, пытаясь не обращать внимания на дикие проклятия капитана. Ужас охватил ее.

«Спокойнее. Через мгновение вторая нога будет свободна».

Она зажмурилась от яркого света, как только выглянула из иллюминатора. Повернувшись спиной, она схватилась за верхний край рамы и попыталась освободить вторую ногу.

«Боже, пусть здесь не будет акул». Где бы ни было это здесь...

Пальцы Баррет дрожали, когда она вцепилась в раму, пытаясь сохранить равновесие. Почти удалось!

Внутри внезапно наступила тишина. Баррет с колотящимся от страха сердцем наклонилась к воде. Но в последнюю секунду грубая веревка обвилась вокруг ее лодыжки и дернула вниз с неимоверной силой. Мозолистые пальцы схватили ее за талию и втянули обратно в каюту.

– Проклятая сучка! Это твоя последняя попытка сбежать. Это надолго отобьет у тебя охоту!

Потеряв равновесие, Баррет упала навзничь, ударившись головой об угол стола. В ушах зазвенело, и боль захлестнула все тело. Побледнев, она с трудом поднялась на ноги и сделала шаг к иллюминатору. Раздался свист веревки, опускающейся на ее спину. На мгновение перед ней возникли сумасшедшие налитые кровью глаза капитана и тут же померкли. Веревка взвивалась снова и снова, раздирая в клочья ее одежду и прекрасную кожу под ней. Баррет потеряла сознание. Зловоние виски было последним, что она ощутила, прежде чем горячее дыхание темноты унесло остатки ее рассудка.

Глава 11

Лежа под тонкой противомоскитной сеткой, высокий плантатор никак не мог успокоиться. Влажная тропическая ночь не приносила облегчения. Он без устали ворочался в малярийном бреду, напрягая обнаженное тело. Он то хрипло бормотал угрозы, то стискивал стойки полога, представляя себе старинного врага. Его дыхание было частым и неровным.

Внезапно Пэйджен замер. Без всякого перехода его видения изменились; кровь и ярость разрушенного Канпура растаяли как дым. Перед ним теперь стояла гордая женщина с гладкой матовой кожей и растрепанными волосами цвета воронова крыла. Женщина из Лондона. Та самая женщина, которую Деверил Пэйджен видел в своих снах уже много недель подряд.

Его лицо окаменело, он схватился за столбики кровати, чувствуя неизъяснимую тоску и голод, которые прятались в самых потаенных уголках его сознания. Воспоминание о жгучем поцелуе вновь зажгло в нем желание. Он сел в кровати, пытаясь сохранить проблески сознания и побороть галлюцинации.

Но приступ болезни был слишком силен, а Пэйджен – слишком ослаблен борьбой за эти восемь недель, прошедшие после возвращения. На этот раз, сознавал Пэйджен, галлюцинации победят. Не открывая глаз, он неуверенно поднялся на ноги и отдернул сетку, пытаясь забыть женщину с волосами, похожими на дым, пытаясь не обращать внимания на дикий огонь в паху.

Но вот, так же неожиданно, как и появились, видения снова сменились. Женщина-фантом горько улыбнулась и растаяла в воздухе, а вместо нее появился белый тигр. Величественное животное, испещренное черными полосами, стояло перед ним, сверкая глазами и поводя хвостом. Точно так же, как и два года назад в холмах над Виндхэвеном, в напряженной тишине стояли двое – преследователь и добыча, оценивая друг друга, оба слишком гордые, чтобы повернуть обратно.