Рубин Good (СИ)

- Если верить этой писанине... - молвил Дафни из Нидерландов, стуча по столбику палкой, - то Ноттингэмом правит необычайно справедливый шериф, чье радушие превосходит милости самого Господа Бога.

- Тогда плевать на саксов! - категоричным тоном обронил кто-то. - Хрен-то с ними! Тем более что саксы теперь кругом! Мир не без добрых людей! Глядишь, именно в славном городе Ноттингэме найдется всё то, о чем может мечтать каждый нормальный человек!

Слегка посовещавшись, пришли к нехитрому умозаключению, что резон в этом есть. И пошагали дальше.

Таким образом, ближе к полудню очутились в глухом лесу, посреди хорошо протоптанной колеи. Справа и слева качались высоченные лиственницы. Над ними, где-то высоко-высоко в небесах медленно плыли белоснежные облака. Потом прокуковала кукушка. Она куковала долго, без перерыва, пока завод не кончился. Однако заниматься ее утомительной арифметикой никто ни стал, тем более что считать по-человечески практически никто не умел, разве что Рубин, мавр и Дафни из Нидерландов.

Ноттингэмом поблизости не пахло, зато до слез воняло здоровенной кучей медвежьего помёта и столь же навороченной россыпью конского навоза. Обойдя это непотребное место по широкой дуге, вышли на поляну.

Поляна народу приглянулась, посему, недолго думая, устроились тут на привал. Разожгли уютный костерок, вкусили поровну запасов пищи и с превеликим удовольствием завалились в тенек. Сон сморил народ почти мгновенно. Рубину снилась красивая дама с белокурыми волосами. Она подошла к нему из-за угла и тихо промолвила, что ситуация вокруг складываться темная. Но ситуация здесь не причем, просто время теперь такое.

"Хотя время, в сущности, не имеет никакого значения... - строго добавила она. - Поскольку имеют значение твои возможности, а не время".

"Но у времени возможностей гораздо больше", - справедливо возразил Рубин.

"Без твоих поступков - возможности времени ничего не значат", - ловко отрезала женщина. - Ибо время - это всего лишь хроника человеческих свершений".

"Какая бы ни была моя личная хроника, но хроники, что сидят на Небе и хроническое состояние самой вечности - подомнут любого!" - воскликнул Рубин.

"Капля воды в сравнении с тобою - ничтожна, - убежденным тоном сказала хитроумная особа. - Она совсем невидна, но множество капель способны источить даже горы!"

"Так что же мне делать?!"

"Выбор за тобою..."

Закончив такую речь, женщина повернулась к Рубину задом, крепким как спелый арбуз, и начала стремительно уменьшаться. Сократившись до размеров миниатюрной куклы, женщина закружилась на месте, схватилась за голову и театрально упала на пол. Почти тотчас же где-то лопнули неведомые канализационные трубы, и на полу образовался огромный бурлящий водоворот. Этот водоворот шумел, как неисправный унитаз, постепенно наполняясь тонущими кораблями, плотами и бочками, на которых сидело множество орущих людей. Через полчаса водоворот потянул за собой корабли, белокурую женщину и большую часть колеблющегося пространства, после чего Рубин перевернулся на другой бок и мирно засопел в две дырочки.

Проснулись неожиданно, от звуков струнного инструмента.

Возле тлеющего костра находился какой-то всклокоченный незнакомец. Он сидел с обшарпанной балалайкой на коленях и чрезвычайно старательно доедал остатки общей кормежки.

- Ты кто такой? - спросил его народ.

Мгновенно выяснилось, что незнакомец является самым настоящим глименом*, при котором была старинная лютня и куча мелодраматических песен.

Народ отнесся к глимену с необычайным почтением, позволив ему употребить значительную часть оставшегося провианта. В качестве ответной любезности глимен тотчас же исполнил короткую средневековую композицию, предварив её краткой историей из жизни страшно одинокого виллана по имени Вилли. Музыка Рубину понравилась. Эдакая непритязательная мелодия, выводимая на трех струнах при помощи грязных ногтей и низкого горлового пения.

(Ниже приводится дословный текст песни про страшно одинокого виллана Вилли.)

Жил честный пахарь Вилли вдали от суеты,

Примерно в полумиле от хлеба и воды.

Он ничего не кушал, он пищу отвергал,

Он только небо слушал и радостно моргал.

Потом случайно помер наш Вилли дорогой,

Но умер не от горя, а с чистою душой.

Теперь на небе Вилли, ногами вниз сидит,

Он умер как счастливец и счастливо молчит.

Молчит он, как святоша, он как немой молчит,

Он думает о чем-то, вздыхает и сопит.

В его молчании слышен набатный гул вдали

И плети многих лордов с утра и до зари.

Но все же - отчего же - наш Вилли нем и глух?

Ведь Вилли только с виду чуточку протух!

Спросите у полей вы, спросите там и тут,

Почем теперь на свете простой крестьянский труд...

И вам леса ответят, и поле, и овин,

Кто нынче раб до смерти, кто нынче господин...

А у крестьян от пота хватает только сил,

Чтоб молча улыбаться, чтоб молча ждать седин...