Рубин царя змей

Иллиана глубоко вздохнула, почувствовав, что от уверенности царевича ей становится легче.

— Значит, надо просто ждать?

— Подождем, — кивнул Торриен, проходя чуть вперед в комнату и усаживаясь на большой бархатный диван. — Дадим ему шанс.

Иллиана подошла ближе и осторожно села рядом с ним на подлокотник. Торриен поднял на нее слегка удивленный взгляд, и не успела она издать и звука, как он схватил ее за талию и сдернул вниз, себе на колени.

От мягкого падения девушка невольно засмеялась, ухватив царевича за шею.

Торриен тоже улыбнулся и поцеловал ее в губы. Долго и горячо. Так что сразу же стало легче, а напряжение начало уходить.

Через несколько секунд или минут, когда они оторвались друг от друга, Иллиана значительно спокойнее спросила:

— Торриен, а если охрана царя Аджансара охотнее присягнет тебе, а не Дарьешу, почему ты не претендуешь на престол? И почему мы вынуждены играть по чужим правилам и сидеть здесь взаперти, как… преступники?

Царевич бросил на нее быстрый взгляд, и, пока он не успел ничего ответить, девушка добавила:

— Не пойми меня превратно, я не хочу, чтобы в вашей семье в такой горестный час наметился разлад. Но… я невиновна. Я не убивала твоего отца. И знаю, что не убивал и ты. Тогда почему мы сейчас сидим здесь, а не…

— А не кто-то другой? — закончил за нее Торриен и, нахмурившись, посмотрел в окно.

— Мой брат всегда боялся, что я захочу занять его место, — ответил он через некоторое время. — То, что я в обход правил наследования заявлю свои права на престол, как старший сын царя. Мы никогда не обсуждали этого, но я знал, что он боится, и не хотел провоцировать между нами вражду. Трон мне не нужен. Меня к нему не готовили, а сам я никогда не стремился.

— Но почему? — вдруг спросила Иллиана. — И кстати, если Дарьеш боится, что ты заявишь о своих правах, значит, прежде подобные прецеденты уже были. Так? Получается, на трон может сесть и нечистокровный мирай? — размышляла она, легко попадая в цель. — Тогда почему ты не хочешь быть царем?

Торриен бросил на нее косой взгляд, едва заметно улыбнувшись.

— Мой рубин не лишен жажды власти? — протянул он мягко. А затем совершенно серьезно ответил: — Сделать то, о чем ты говоришь, значило бы не только пойти против воли отца, но и развязать кровную вражду. А возможно, и гражданскую войну. Мое честолюбие никогда не замахивалось так высоко. Для меня важнее благополучие и спокойствие Шейсары, чем собственное величие. Только Дарьеш этого никогда не понимал, потому что его интересы кардинально отличаются от моих. Он просто не способен понять, что бывает так. Что можно не стремиться к власти. Поэтому он никогда мне и не верил.

Некоторое время Иллиана молчала, переваривая все сказанное, и в итоге вынуждена была полностью согласиться с царевичем. На его месте она вела бы себя так же.

Некоторое время они провели в спокойной беседе, стараясь не касаться тяжелых вопросов. И все же с каждой минутой девушка нервничала все больше. И все больше переживала за царевича. Ведь она так и не поинтересовалась его состоянием.

Поэтому в какой-то момент она вдруг положила ладонь ему на руку и спросила:

— Как ты чувствуешь себя?

— В смысле? — нахмурился Торриен.

— Ну… твой отец…

Черные брови царевича разгладились, когда он понял, что она имеет в виду. И со стороны могло показаться, что он расслабился. Словно ему все равно и смерть отца ни капли его не коснулась. На самом же деле Иллиана видела, что, несмотря на спокойное выражение лица, золотые глаза мужчины подернулись темной дымкой.

— Все в порядке, — ответил он негромко. — Настолько, насколько это возможно.

Больше девушка не касалась этой темы.

Примерно через час им принесли обед. Так, словно этой ночью вовсе ничего не произошло, а они просто провалялись все утро в постели в объятиях друг друга.

Только невидимая тяжесть, словно дребезжащая струна, влияла на них обоих, грозовой тучей скрывая горячее солнце над головой.

Дожевывая тост с креветками и вялеными помидорами, Иллиана спросила, старательно делая вид, что ей, в общем-то, все равно:

— А что будет, если прямо сейчас сюда войдет Дарьеш и скажет, что меня признали виновной? Ведь кого-то нужно признать виновным.

Она ничего не добавила к этому. Не сказала, что сердце у нее в груди все это время отчаянно стучит, подсказывая, что царя убил именно Дарьеш. И теперь ему нужно скрыть следы, свалить все на ничтожную человеческую девку.

Но доказательства? Их нет. На теле погибшего только ее запах, оказавшийся там самым неведомым образом. И все ее предположения, скорее всего, плод фантазии, родившейся от ненависти к наследному царевичу.

Торриен бросил на нее острый взгляд из-под густых бровей. Затем вдруг потянулся к золотому браслету, что обвивал его руку над правым бицепсом, снял и выставил ладонь вперед.

Иллиана удивленно смотрела на блестящий драгоценный обруч в форме змеи.