Рубин царя змей

В этот момент она попыталась сжать ноги, дернулась и тихо захныкала. Повернула голову, чтобы не смотреть на мужчину, и прикусила губу.

Торриен понял, что Иллиана не осознавала своего состояния. Очевидно, ей казалось, что опасность миновала и, раз она до сих пор жива, значит, укусы жрецов ее не отравили.

Лгать было неприятно, но царевич не собирался раскрывать девушке правду.

Иллиану почти трясло. На бледной коже выступила испарина, делая ее жемчужной, фарфоровой, похожей на драгоценность.

Она тихо застонала, слегка выгибаясь, подаваясь бедрами навстречу его хвосту.

В пах Золотого змея ударил пульс. Мгновенно стало жарко. Было слишком сложно контролировать реакцию собственного тела, когда обнаженная женщина под тобой кусает губы от возбуждения. Когда от нее пахнет желанием.

Но контроль был и не нужен.

Торриен отпустил мысли. Коснулся рукой ее подбородка, заставив посмотреть на себя. А затем резко накрыл ее искусанные сухие губы своими.

И это было невероятно приятно. Как и всегда. Потому что внутри Иллиана оставалась такой же горячей и отзывчивой, как прежде. Такой же сладкой и нужной.

Одновременно с этим он толкнулся хвостом ей между распахнутых ног, заставив изогнуться и всхлипнуть. Он чувствовал влагу ее желания на защитной чешуе, под которой уже было все готово. Член пульсировал от мгновенно вспыхнувшей жажды, желания.

Иллиана всегда сводила его с ума. С первой встречи ей было достаточно кокетливой улыбки, чтобы довести его до готовности. Одного влажного стыдливого взгляда, полного скрытого вожделения, чтобы в низ живота одна за одной начали бить молнии напряжения. Иногда голод по ее телу становился столь сильным, что Торриену было почти больно.

А как часто он желал ее в облике Великого змея? Когда все чувства обостряются, запахи сводят с ума, а стоны становятся особенно остро чувствительными? Так часто, что, пожалуй, даже слишком.

Но такая страсть всегда была опасна. Из-за возможности зачать ребенка, к которому пока не готов — из-за страха потерять, к которому не будешь готов никогда. Из-за Иллианы, которая лишь недавно перестала шарахаться от истинных мираев и их длинных змеиных хвостов.

Но теперь у него не было выхода.

Торриен закрыл глаза и втянул носом аромат девушки. Тонкий, сладкий, смешанный с остатками проклятых духов, которые он завтра же потребует выбросить. Избавится от них ко всем гессайлахам. Собственный запах Иллианы был как чистейший рубин среди тысяч подделок. Как ноты горячей страсти ранним утром, как запах ветра, прилетевшего с моря.

Царевич наклонился к ее шее, чувствуя, как она обхватывает его руками, как скользит пальчиками по его спине, нервно, отрывисто. Он слушал ее сбившееся дыхание, медленными поцелуями очерчивая чувствительные точки возле ключиц. И с каждой секундой кровь в его венах становилась все горячее. Потихоньку вылетали из головы все мысли, отодвигаясь на задний план, уступая тому, что было важно сейчас. Давая волю животному инстинкту, который у нагов был гораздо сильнее, чем у людей.

Всего через какую-нибудь пару минут перед глазами уже все плыло. Торриен едва дышал, лаская по очереди торчащие вверх острые соски, полные груди, увитые драгоценными цепями, и слушал со все возрастающим исступлением хриплые от желания вздохи его женщины.

— Пожалуйста, Тор… — выдавила она, зарываясь в его волосах, сжимая пряди тонкими пальчиками. — Я больше не могу терпеть. Мне кажется, я сейчас умру, если ты не…

Она застонала.

Царевич резко втянул носом воздух, едва не взорвавшись от этого тихого, сводящего с ума звука.

И больше не стал ждать. Защитная чешуя раздвинулась, выпуская наружу скрытый до этого момента напряженный до предела член. Довольно крупный по сравнению с человеческой ипостасью.

Довольно крупный для Иллианы, которая не была нагиней.

Но другого варианта все равно не оставалось.

Торриен подхватил ноги девушки, раздвигая их шире, согнул их в коленях, заставив задрать как можно выше, и медленно вошел.

От одного этого ощущения, тугого и горячего, обхватывающего его со всех сторон, перед глазами потемнело, расходясь разноцветными кругами. Воздух застрял в горле, а живот стянуло горячим спазмом. Торриен замер, опасаясь, что сильные движения могут закончить для него эту сцену любви гораздо быстрее, чем он рассчитывал.

Это было слишком хорошо. Нестерпимо, невыносимо.

Великолепно…

Однако прямо сейчас пришло время для самого главного. Именно в этот момент удовольствия, практически равного наивысшему, Торриен был уверен, что его яд больше не отравит Иллиану. Он резко опустился к ее шее и вонзил клыки в тонкую горячую кожу.

Девушка выгнулась и сдавленно застонала, прижав губы к его плечу, глуша стоны в его мышцах и отчаянно кусая его в ответ.

У нее не было клыков, а боли от такого укуса Торриен был не способен почувствовать. Даже несмотря на то, что девушка вонзила в него зубы едва ли не трижды сильнее, чем он сам.

Ее дыхание резко усилилось, кровь побежала по венам быстрее.

Торриен чуть отстранился от нее, и на его губах застыла улыбка.