Рубин царя змей (СИ)

И немудрено. За все двадцать лет своей жизни Иллиана ни разу не видела ни одного мирая. Какой смысл учить правила общения с нагами, если ты никогда с ними не встретишься? Только время терять.

Оказалось, что она ошиблась. И теперь все стало еще хуже, чем можно представить, потому что она не могла оторваться от его золотых глаз. От по-хищному красивого лица. Ведь это как увидеть чудо и вдруг заставить себя отвернуться. Невозможно!

В голове отчаянно пульсировало: “Что теперь будет?”

В Нижнем городе часто говорили, что за нанесенное оскорбление мирай может на месте убить человека. И закон Шейсары это позволяет.

Может, этот мирай хочет ее убить?

Не за этим ли он все выше и выше обвивает кольцами ее тело?!

Иллиана ощутила острый укол страха, ударивший в голову горячей вспышкой. Сердце бешено застучало, отдаваясь в горле.

А наг тем временем придвинулся ближе, впечатав ее в камень своим собственным телом. На полных губах блеснула едва заметная улыбка.

Иллиана вздрогнула, ощутив жар плоского живота с рельефными кубиками и гладкость основания хвоста. Лёгкую ребристость черно-золотой чешуи, которая оказалась на удивление мягкой и приятной. И даже теплой!

Иллиана всю жизнь думала, что мираи — хладнокровные. Как змеи, с которыми они делят половину тела. Но это оказалось не так! Жар этого мужчины обжигал ее, проникал под кожу и так резко контрастировал с холодным камнем за спиной, что ей невольно хотелось податься вперёд.

Быть ближе к нему. К нагу…

Два таких разных желания: прижаться и убежать — сводили с ума, путали.

Иллиана прикусила губу и усилием воли заставила себя опустить взгляд. Не смотреть больше в его чарующие золотые глаза, на дне которых она почему-то чувствовала смех.

— Хорошая девочка, — мягко проговорил мирай, и его голос, ставший отчего-то низким и немного вибрирующим, проник в нее, прокатился в груди и ухнул куда-то вниз горячей удушливой волной. — Ты нарушила за сегодняшний день слишком много правил, — продолжил он, вдруг наклонившись к ней.

Лёгкий, почти неуловимый из-за воды запах мужчины коснулся Иллианы, заставив вздрогнуть от странного удовольствия.

— Ты пересекла территорию Верхнего города, — продолжал тихо он, вдруг убрав мокрые волосы от ее лица и едва ощутимо коснувшись носом возле уха. Будто случайно. — Ты посмотрела в глаза мираю, — звучал его мягкий голос с легким мурлыканьем зверя. — Ты не боишься…

— Боюсь, — выдохнула она, нервно облизав губы. — Очень боюсь…

И рефлекторно вновь посмотрела ему в глаза.

“Змейка-злодейка!” — мелькнуло в голове прежде, чем она поняла, что снова прокололась. Прежде, чем увидела, как золотой взгляд потемнел от мрачного удовольствия, а полные губы растянулись в жесткой хищной улыбке.

В этот момент она с ужасом ощутила, как быстро заскользила по ней в воде гладкая змеиная кожа. Мощный хвост сомкнулся в прочном захвате, сдавил ноги, бедра, живот, двинулся вверх, невзначай коснувшись груди и медленно обогнув ее, будто погладив самым кончиком.

По коже пробежали мурашки. Пугающе-незнакомые прикосновения, подобных которому Иллиана не ощущала никогда в жизни, отдавались в груди странным томлением, напряжением. По позвоночнику прокатилась волна дрожи. И девушка со все возрастающей паникой поняла, что ее соски вдруг сжались, стали твердыми и начали пошло просвечивать сквозь мокрую ткань.

И он это заметил.

Взгляд мирая неторопливо упал на ее грудь, и вслед за этим улыбка на его лице стала еще опаснее: мягкие губы приоткрылись, из-под них блеснули белоснежные зубы с тонкими, чуть более длинными, чем у людей, клыками.

Сердце Иллианы пропустило удар.

Золотые глаза напротив нее вспыхнули огнем какой-то темной неизбежности. Густой, как крепленое вино, и почему-то такой же…

…сладкой.

— Как же мне наказать тебя? — негромко проговорил мирай, а Иллиана не могла оторвать взгляда от дерзко изогнутых линий его губ и торчащих из-под них лезвий клыков.

В мозгу вспыхнул новый страх: что, если он ее укусит?

Яд каждого нага — уникален. Он настолько силен, что при определенных условиях способен отравить даже самого хозяина. И это при том, что кровь мираев к обычным ядам невосприимчива!

Поговаривали, что мираям доставляет особое удовольствие наказывать укусом своих врагов. Или провинившихся любовниц… Они вонзают клыки им в шею или запястья, туда, где проходят важные артерии. И запускают отраву прямо в кровоток. А потом с наслаждением смотрят, как жертва мучается и умирает.

Иллиана похолодела от этого воспоминания.

— Не надо наказывать меня, мирай, — попросила она, снова склонив голову.

Уронила взгляд в область его ключиц и снова прикусила изнутри губу.