Рубиновая комната

– Верно, а я уже и забыл. В Херефорде была банда уличных мальчишек, с которыми я часто ссорился. По сравнению с ними отпрыски благородных семейств были слабыми противниками. Я довольно быстро сумел снискать к себе уважение. Кроме того, я хорошо играл в регби, что придало мне дополнительных очков. Я благополучно пережил Итон, но не любил его. В отличие от того времени, что провел в Оксфорде. Там я наслаждался каждым днем.

– А что же вы изучали?

– Историю и английскую литературу. До того я год прожил в Германии, слушал в Берлине и Гейдельберге лекции по философии. Интересное было время, но не настолько вдохновляющее, как в Оксфорде. Я рассказал вам о своих мечтах. А вы? Полагаю, у вас есть и другие мечты, помимо того, чтобы найти подходящего мужа?

– Еще бы, – возмутилась Виктория, поспешно прогоняя из мыслей Рэндольфа. – Мне очень нравится заниматься фотографией… – Она была не в настроении говорить с Джереми о родине ее матери.

– Мне кажется или я слышу в вашем голосе «но»?

– Нет, то есть, может быть, да… – Виктория проводила взглядом нескольких прохожих, прогуливавшихся по набережной. – Я люблю фотографировать мгновения, – произнесла она, чуть помедлив. – Если бы я была одна, то взяла бы в руки фотоаппарат и стала фотографировать этих людей, поблескивание Темзы и весеннее небо. Но иногда мне хочется не быть привязанной к аппарату. Я хотела бы уметь запечатлевать людей, места и различные предметы с помощью карандаша или кистей с красками. В детстве я много рисовала. Однако мой отец не любил, когда я занималась этим, поскольку это напоминало ему о моей рано почившей матери. – Виктория пожалела, что именно сейчас перед ее внутренним взором предстало насмешливо ухмыляющееся лицо сэра Френсиса и в памяти всплыли его слова: «Вы никогда не удивлялись, почему ваш отец не хотел, чтобы вы рисовали, хотя у вас к этому был явный талант?»

Понурившись, девушка закусила губу.

– Вы можете снова начать рисовать. Я понимаю, что женщин не слишком любят в Королевской академии искусств, однако вы можете брать частные уроки и у художника или художницы. Или поехать в Париж. Тамошний круг художников более открыт по отношению к женщинам, нежели в Лондоне. – В голосе молодого человека слышались искренние участие и интерес.

– Ах, для меня не настолько важно уметь рисовать. Как я уже говорила, фотографировать мне очень нравится, – отмахнулась она.

– Что ж, не знаю… – кажется, она не убедила Джереми Райдера. – Только что мне показалось, что рисование значит для вас очень много, – не отступал он.

– У меня еще есть кое-какие дела в Кенсингтоне. Если хотите, можем вместе пройтись до станции метро «Блэкфрайарз», а оттуда я поеду транспортом, – Виктория поднялась, отчетливо давая понять, что больше не хочет говорить на эту тему.

– Конечно, я провожу вас, – и Джереми Райдер тоже встал.

Виктория лихорадочно пыталась придумать безопасную тему для разговора, но настроение ее вдруг изменилось. Они с молодым журналистом пересекли набережную и стояли на тротуаре, когда перед ними остановилась карета с откинутым верхом.

– Виктория… мистер Райдер… – Из кареты высунулся Рэндольф, приветственно приподняв шляпу. – Виктория, какая приятная неожиданность – встретить вас, – и он улыбнулся девушке. – Я все еще жду ответа. Надеюсь, вы не разочаруете меня и не оставите на прогулке в Гайд-парке в одиночестве?

В солнечном свете его белокурые волосы напоминали золотой шлем, а сам он – воина давно минувшей эпохи. Виктория изо всех сил пыталась не обращать внимания на охватившее ее волнение.

– Мне очень жаль… Я… сейчас я очень занята, поэтому еще не отвечала… – смущенно пробормотала она, снова прокляв себя за то, что платье для верховой езды стало ей мало.

Она не смогла заставить себя последовать совету Констанс и принять приглашение. Ей казалось слишком смелым встречаться с Рэндольфом в костюме для верховой езды.

– В таком случае я наберусь терпения и буду ждать, когда у вас появится для меня время.

Рэндольф склонил голову и вежливо кивнул Джереми, который ответил на его поклон столь же учтиво. Виктория смотрела вслед карете, покатившей в сторону Вестминстера.

«Другой мужчина ни за что не говорил бы столь открыто, особенно в присутствии предполагаемого конкурента. Но Рэндольф просто знает, что ему не откажет ни одна женщина», – думала Виктория.

С одной стороны, она восхищалась его прямотой, а с другой – злилась за это на саму себя. Девушка поняла, что стоит ей увидеть Рэндольфа, как он тут же очаровывает ее.

– Чего вы ждете, мисс Бредон? – услышала она голос Джереми Райдера. – Идем?

Виктория вздрогнула. Краешки губ журналиста подрагивали, словно он прочел ее мысли.

– О да, конечно… – покраснела она. – Вы знакомы с графом Монтегю? – спросила она, пытаясь скрыть смущение.