Рубиновое сердце

— Не совсем, драгоценный наш потомок. Сражаться будешь ты. Мы в проявленном мире можем только быть рядом и что-то тебе подсказывать.

— Но вернуться было бы здорово! — мечтательно улыбнулась Лайрина. — Мир двух красивейших солнц, разноцветные тени, мама и отец, свобода!

— А вы уверены, что там все живы и простили вас?

— Да. Мы живем долго! Мы выбирали мир, чтобы у нас прошло несколько лет. Но такой мир, как этот, мы нашли только один. К счастью, время здесь идет намного быстрее, чем у нас. Но…

Они оба посмотрели на Иржи.

— Шансов у нас практически нет. Ты — последний Саминьш.

— Что мне надо сделать? Собрать камни? А дальше?

— Ты сначала собери, а мы тебе потом подскажем. Иди, Иржи. Ты замерз.

— Выгоняете?

— Нет. Но в проявленном мире я чувствую какую-то проблему. А решать ее придется тебе.

— До свидания, Юори, Лайрина!

— До свидания, Иржи!

Спускаясь в темноту башни, он оглянулся. На фоне полной луны стояли, обнявшись, два прозрачных силуэта: женский, с длинными белыми волосами, и мужской, с черными. Ее рука обнимала его талию, а он крепко держал хрупкое девичье плечо. А над ними раскинулась от края до края горизонта вечная ночь.

Глава тринадцатая. Кража

Возвратившись к себе, Иржи обнаружил, что прошло только двадцать минут времени. Поразившись и порадовавшись этому обстоятельству, поскольку бессонные ночи ему уже надоели, он разделся, погрелся в ванной и, надев пижамные штаны, завалился на кровать поразмыслить над увиденным и услышанным. Закрыв глаза всего на минуту, как ему показалось, он почувствовал сквозь сон, как разрывается звонкой трелью его коммуникатор, и кто-то настойчиво ломится в дверь.

В окно щедро светило весеннее солнце, пробивая яркими лучами даже занавески. Одной рукой граф нащупывал беснующийся аппарат, другой пытался попасть в рукав халата, чтобы в приличном виде открыть дверь.

— Слушаю! — Рявкнул он хриплым со сна голосом.

— Иржик! — Услышал он голос брата в коммуникаторе. — Ты что, еще спишь?

— Сплю! — Угрюмо отозвался тот, всовывая ноги в шлепки, чтобы не вставать теплыми ногами на холодный пол. В дверь продолжали долбить так, что она, похоже, собиралась развалиться. — Я перезвоню!

Он нажал на сброс и открыл замок. За дверью стояли Ковач и Фаркаш.

— Что случилось? У нас в отеле пожар, наводнение, землетрясение и цунами одновременно?

— Кража! — громко сказали они хором.

— И что? Какое это имеет отношение ко мне лично?

Снова затрезвонил коммуникатор.

— Бернат, я оденусь и приду к вам. Все. — Коротко сказал Иржи. — А пока я одеваюсь, умываюсь и чищу зубы, Ковач — готовь кофе, Фаркаш — докладывай.

Йожеф, как собачонка, пошел за Измирским в ванную комнату и, пока тот плескался, вкратце обрисовал ситуацию.

Где-то за полчаса до того, как господина Измирского начали с таким шумом поднимать, пришедший открыть выставку сменный наряд вневедомственной охраны обнаружил, что сигнализация отключена и одна из витрин взломана. Сразу поднялась паника, вызвали полицию, сообщили министру культуры, мэру города и стали разыскивать куратора выставки Эву Балог. Но коммуникатор женщины был вне зоны, а в номере она не ночевала. Полиция отправилась на ее городскую квартиру, но там тоже никого не было. И вот теперь ее ищут. Выставку опечатали и выставили охрану по периметру отеля.

— Что украли? — поинтересовался Иржи, застегивая рубашку и, в принципе, догадываясь об ответе.

— Вы даже не представляете! — Воскликнул Ковач, входя в спальню с двумя чашками кофе. — Украли рубин, который описывался, как один из ценнейших экспонатов!

— Что говорит полиция?

— Пока неизвестно, но гостей просили не разъезжаться и полностью содействовать органам правопорядка.

Мужчины быстро втроем выпили кофе.

— Идите оба в коридор и ждите у двери. Я скоро.

Иржи выпроводил охранников, встал посредине гостиной и призвал свое внутреннее пламя. Оно тут же отозвалось, довольно протягивая свои язычки в пальцы рук и ног, голову, делая четче и объемнее зрение. Художник вытянул руку и внимательно просканировал гостиную. Следов черного огня здесь не было. Таким же образом он прошел по спальне, ванным, лоджии и подсобным помещениям. Потом сделал пламя невидимым для проявленного мира и спокойно вышел из номера, заперев его не только карточкой, но и поставив огненную преграду, приказав охранять периметр. Удивительно, но огонь беспрекословно ему подчинился.

Когда он зашел в апартаменты к Бернату и Эстер, то сначала молча все обошел, поставил защиту, прописав доступ только сидящим здесь людям, а только потом улыбнулся и обнял брата:

— Я так испугался! Думал, с вами что-то произошло!

— Поэтому ты тут бегал, как лунатик?

— Конечно! Ты который день меня поднимаешь, не дав выспаться? С тобой не только лунатиком, а красноглазым вампиром станешь! Госпожа Измирская! — он поцеловал ручку польщенной этим обращением Эстер. — Как спалось? Этот старый греховодник не очень безобразничал? За звездами на небо не лазил? Нет? Значит, незаметно подкралась старость!

Охранники тихо присели на диванчик в прихожей, а Бернат, позвонив в ресторан, заказал завтрак в номер всем сразу.