Рубиновый лес. Дилогия

– Уходим, – шепнул мне Солярис на ухо, и, пока все остальные бурно обсуждали, не опасно ли заходить в деревню прямо сейчас, мы под шумок нырнули за кромку леса.

– Эй, ты куда? Лагерь в той стороне! – воскликнула я, указывая пальцем на можжевельник, который Сол без сожалений оставил позади. – Тебе нужно отдохнуть, Солярис!

– Всё, что мне сейчас нужно, как и тебе, – это избежать вопросов и подозрений. Мы оба упали прямо в гущу тумана, а потом вышли оттуда как ни в чём не бывало. Первые за всю его историю, а потому тоже про́клятые, – отчеканил он, не оборачиваясь.

– Проклятые?..

– Люди считают проклятым и опасным всё, чего не понимают. Просто делай, как я говорю.

– Но…

Сол сделал вид, что не услышал мой вялый протест, продолжая пробираться сквозь притоптанные сугробы и ели, раскачивающиеся на ветру. Скрепя сердце я погналась за ним, перелезая через поваленные деревья, которые Солярис просто переступал за один шаг. Может, он был и прав – стоило сбежать от хирда, пока воины снова не окружили меня и не начали допрашивать, а ещё хуже – считать осквернённой.

Ведь Красный туман уносит человеческие души. Почему же он не унёс наши?

– Сол! Я кое-что видела там, у древа… – начала я, и он сразу остановился, но не потому, что внял моему беспокойству, а потому, что впереди показался полузамёрзший ручей, бьющий из горячих подземных вод.

Почти уснувший подо льдом в это время года, он едва слышно и мягко журчал. Этот звук напоминал колыбельную, а сама вода была кристально чистой, как бриллиант. Солярис первым спустился к берегу и удовлетворённо цокнул языком. Наверняка он заприметил этот источник ещё в полёте, учуяв влагу.

– Обсудим всё в замке. Сейчас тебе нужно промыть ссадины, чтобы не занести заразу. Привести себя в божеский вид тоже бы не помешало. Лицо своё видела?

– А ты себя всего видел? – парировала я, сложив руки на груди, пускай колени, как и висок со всей правой щекой, действительно чертовски жгло. Те стянуло коркой из грязи и крови, но мне было абсолютно плевать. – Тебе лекарь нужен, глупец! Давай вернёмся…

– Бо́льшая часть моих ран зажила ещё к тому моменту, когда я тебя нашёл. А только что зажили все оставшиеся.

– Сколько же именно ран ты получил?

– А ты как думаешь? – Солярис посмотрел на меня без привычной насмешки в глазах. Его руки уже пробили лёд и погрузились по локоть в воду, смывая и с кожи, и с брони коричнево-багряный налёт. – Мы упали чуть ли не с высоты Меловых гор, Руби! Я не понимаю, почему ты осталась жива и даже преспокойно разгуливаешь на своих двоих, но безмерно рад этому, потому что лично у меня было переломано больше тридцати костей.

Тридцать… костей?!

Где-то в верхушках елей захлопали птичьи крылья. Солярис хмыкнул и отвернулся к ручью, принявшись умываться. Вода быстро очистила его лицо от нездорового румянца, а жемчужные волосы – от грязи и пота. Отмывать всю броню он не стал: на белоснежной чешуе запеклось так много крови, что проще было нырнуть в этот ручей с головой. Я содрогнулась от мысли, как же, должно быть, Солу было больно… И всё-таки он поднялся, чтобы найти меня. Опять.

– Тебе повезло, что ты родилась в рубашке, а мне повезло, что я молод, – продолжил Солярис, когда закончил приводить себя в более-менее приличный вид, и, выбравшись из мелководья, поднялся ко мне на крутой склон. – Будь я хотя бы на сто лет старше, мне бы неделю себя по кусочкам собирать пришлось.

Я удивлённо хмыкнула, но быстро вспомнила: чем взрослее дракон, тем он крупнее, но и тем больше времени ему нужно для восстановления. Большинство книг о драконах были уничтожены во время войны, поэтому долгое время мои знания ограничивались тем, что драконы умеют летать и извергать пламя, зовущееся солнечным. Несомненно, Солярис мог поведать мне гораздо больше… Жаль только, что он почти никогда этого не делал.

Отряхнув мокрые волосы, Сол нетерпеливо кивнул на ручей, давая понять, что теперь моя очередь. Я послушно спустилась к берегу и села на корточки подле пробитого льда, когда вдруг заметила, что Солярис спускается следом.

– Вот уж умыться я точно сама могу! – воскликнула я, остановив его жестом. – Не маленькая.

Сол лишь пожал плечами и, вернувшись на пару шагов назад, осел под елью, наблюдая, как я стягиваю с рук замшевые перчатки и запускаю пальцы в ледяной поток. Несмотря на то что на улице стоял месяц воя, это было невероятно приятное чувство: холод остудил израненные пальцы, а заодно прояснил рассудок. Без зеркала умываться было сложно, но я на ощупь стёрла с лица всю грязь, не забыв промыть разбитый висок и длинную царапину под самой челюстью – та шла почти от уха до уха. Падение меня не убило, но теперь это наверняка сделает Маттиола.

– Солярис…

– Я же сказал, что мы обсудим случившееся дома, при Совете и твоём отце. Мне надо подумать.

– Я не об этом хотела поговорить. Можешь рассказать о Роке Солнца?