Рубиновый рыцарь

А Ищейка с омерзительными звуками стал распадаться на куски. Внутри его что-то извивалось, будто пытаясь освободиться. Разрыв в теле Ищейки становился все шире, и то, что было внутри начало выползать наружу. Оно было иссиня-черное и влажное, полупрозрачные крылья свешивались с его плеч. У твари было два больших выпуклых глаза, вокруг которых торчали щупы. Рта не было. Оно продолжало извиваться, стараясь освободиться от своей оболочки — Ищейки. Наконец выбравшись, тварь припала к земле, трепыхая крыльями, чтобы они просохли. Крылья, подсыхая, трепетали все быстрее, сливаясь в полупрозрачный круг и создание, так ужасно рождавшееся на их глазах поднялось в воздух и полетело на восток.

— Остановите его! — закричал Бевьер, — не дайте ему уйти!

— Оно теперь безвредно, — спокойно сказала Флют, опуская свирель.

— Что же это было? — несколько испуганно спросил Сириник.

— Заклинание просто ускорило его созревание, — ответила девочка. — Моя сестра была права. Теперь он взрослый и все его помыслы — только о размножении, а даже Азеш не сможет воспрепятствовать ему в его безнадежных поисках самки.

— А какова была цель вашего небольшого обмена любезностями? — спросил Келтэн Сефрению.

— Азеш был так разъярен, что начал терять власть над Ищейкой, поэтому заклинание Флют смогло сработать, вот за этим и обмен, — пояснила она.

— А это не было по-твоему слегка опасно?

— Очень.

— А этот взрослый точно не сможет найти себе самку? — спросил Тиниэн у Флют. — Не хотелось бы, чтобы мир наполнился такими насекомыми.

— Нет, — ответила она. — Он единственный на поверхности земли. У него нет рта, и питаться он не может. Так что он поищет с недельку и все.

— И тогда?

— Что тогда? Тогда он умрет, — равнодушно сказала малышка.

20

Они сбросили то, что осталось от Ищейки с дороги и снова вернулись за деревья, поджидать Гверига.

— Где он теперь? — спросил Спархок у Флют.

— Недалеко от северной оконечности озера. И сейчас он не двигается. Наверно, крестьяне уже вышли на поля да и туман рассеялся, так что Гвериг скорее всего прячется где-нибудь.

— Надо понимать, что он будет проходить здесь ночью?

— Может быть.

— Не слишком приятно встречаться с троллем в темноте.

— Я могу немножко посветить вам, Спархок.

— Прекрасно, — сказал Спархок, потом нахмурился, — если ты могла сделать такое с Ищейкой, почему ты не сделала этого раньше?

— На это не было времени — он же всегда появлялся неожиданно, а для заклинания нужно подготовиться. А тебе обязательно так много болтать, Спархок? Ты мешаешь мне чувствовать Беллиом.

— Извини. Тогда я пойду поболтаю с Улэфом. Хочу разузнать поточнее, как лучше нападать на тролля.

Генидианец дремал, устроившись на травке под деревом.

— Что случилось? — спросил он, приоткрывая один глаз.

— Флют говорит, что Гвериг сейчас, наверно, прячется и во всяком случае сидит на одном месте. Скорее всего он будет проходить здесь ночью.

Улэф кивнул.

— Тролли любят темноту, они обычно охотятся по ночам.

— А как лучше с ним справиться?

— Могут подойти копья, если мы нападем все вместе. Один из нас может нанести удачный удар.

— Это слишком серьезное дело, чтобы полагаться на удачу.

— Но для начала все же стоит попробовать, а потом уж настанет черед мечей и топоров. Но нужно быть осторожным, и все время следить за его руками — они очень длинные. Да и вообще, тролли гораздо проворнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Ты, похоже, неплохо их знаешь. Тебе самому не приходилось ли сражаться с ними?

— И не единожды. Но вообще-то в этом мало приятного. А у Берита с собой его лук?

— Я, полагаю, да.

— Хорошо. Лучший способ начинать нападение на тролля — это угостить его несколькими стрелами, чтобы лишить его проворности, а уж потом подходить ближе, чтобы закончить дело.

— А у него есть какое-нибудь оружие?

— Разве что дубина. Тролли не в дружбе со сталью.

— А как ты выучил их язык?

— У нас в главном Замке Ордена, в Хейде, был ручной тролль. Мы нашли его совсем детенышем, но они рождаются, умея разговаривать на своем языке. Сначала он был маленьким ласковым мошенником, но потом, когда подрос, то показал и свои плохие стороны. Вот от него я и научился их наречию.

— А что за плохие стороны?

— Это не его вина, Спархок, он же повзрослел, а где нам было взять ему троллиху? Да и аппетит его стал слишком обременителен — пара коров в неделю, каково?

— И что же с ним в конце концов случилось? Как-то один из наших братьев кормил его и он на него напал. Так что пришлось убить его. Мы еле справились с ним впятером, да и то, он здорово потрепал нас.

— Улэф, — подозрительно проговорил Спархок, — ты морочишь мне голову.