Рубиновый

— Папа, ты только не ругайся, ладно? — Аленка бросила на Диму взгляд нашкодившего кающегося ангелочка. — Это я попросила Минару добавить снотворное! Я! Мы с ней так играли, понимаешь? Попугать тебя хотели. Я жуткий Фредди Крюгер, а-а-а! Тебе не страшно? Прости, пожалуйста…

— Дурацкие игры!

Димкино лицо — как отутюженная рубашка, складочки и заломы страха, негодования и возмущения исчезли.

Он ругается. Он счастлив.

Маленькая фурия выразительно смотрит на меня из-под кудрявой челочки. В голубых глазах — решительность и ненависть.

Что она задумала?!

Шантажировать меня?

Эрна облегченно вздыхает:

— Так это шутка! Дети — такие проказники. Леночка, ты не должна больше так поступать. Иначе папа будет сердиться.

Дима мечет на меня взгляды-бандерильи. Набирает побольше воздуха, и…

— Официант! Срочно вызовите полицию!

Муж все понял.

У нас никогда не было снотворного. Камере нравится свежий цвет лица, мы с Димой давно научились засыпать быстро, где угодно, не обращая внимания ни на обстановку, ни на звуки. Аленка, желая меня спасти, все только испортила.

Что мне теперь говорить? Что девчонка все придумала? Что не было никакого яда? Это не убедит Диму, а вызовет только новые подозрения…

Матадору надо уйти. Я проиграла. Я все равно умру, потому что уже не смогу смотреть на телевизионный экран, как зритель: мне надо находиться внутри телевидения. Коррида со смертью вот-вот закончится. В сумочке, в футляре от солнечных очков, есть еще одна маленькая таблеточка…