Рубины для пяти сестер

«И слава богу! — подумал Леон. — Значит, никто не знает о сути завещания! Даже если младшие сестры выжили во время войны, не факт, что они могли узнать об условии для получения ими наследства. Когда умерли их родители, они были слишком малы».

— Трудно сказать… — сделал он задумчивое лицо. — А мою бабушку Антонину вы ни разу не видели? — поспешил он отвлечь женщину от опасных вопросов.

— Нет… Мы ровесницы с Леночкой. Мой отец служил у старой барыни дворником. Когда Наташа с Леной и Варварой, это няня Леночки, приехали в Петроград, мне был всего год. К этому времени Настю с бабушкой переселили в комнаты прислуги на третьем этаже. Там они все и жили.

— Как долго? И где они или их дети сейчас, вы не знаете?

— Настя работала машинисткой, кажется, в каком-то Наркомате, а потом вернулась в театр преподавателем в балетный класс. Наташа вышла замуж, когда мне было лет десять. Я помню ее жениха, он военный. С Леной мы учились в одном классе. Наташа уехала за мужем к месту его службы, в Куйбышев. Это, должно быть, шел год двадцать пятый, двадцать шестой…

— Вы не ошиблись? В Куйбышев?

— Молодой человек, у пожилых людей память на давние события гораздо более острая, чем на события текущих дней. Я могу забыть, что мне говорила дочь утром, но то, что было полвека назад, помню отчетливо. А про Куйбышев знаю наверняка — Лена каждый год на каникулы ездила туда, а потом вышла там замуж! — Екатерина Ивановна не на шутку разволновалась.

— А Анастасия? — извинительно улыбнулся Леон. — У нее дети были?

— Нет. Детей не было. Она замуж так и не вышла. После отъезда Лены они с Варварой жили вдвоем и умерли от голода во время блокады. Правда, незадолго до смерти Вари они взяли к себе ученицу балетного класса Насти — Танюшу Рябинину. Девочка одна осталась, да еще карточки потеряла. Настя ее полуживую привела, помню. Думаю, они с Варварой ей свои пайки хлебные отдавали, тем самым спасли жизнь! А потом Настя договорилась об эвакуации Тани в тыл. Да, страшное было время…

Леон насторожился: «Где же сейчас заколка? Блокада! Наверняка обменяли на хлеб! Логично же — когда с голода подыхаешь, все продашь! Но в таком случае у кого она — не найти! Остается мизерная надежда, что заколка у девчонки. Только где эту Таню Рябинину искать??? Черт! Тупик…»

— Почему же Анастасия к Наталье в Куйбышев не уехала в самом начале войны? — немного рассеянно спросил он, размышляя.

— Кто ж знает! Об этом мы не говорили. Мы и встречались нечасто — я работала много. Иногда неделями дома не появлялась.

— А куда девочку… Таню эту… Рябинину… отправили в эвакуацию, вы не знаете?

— Почему не знаю? — как-то даже слегка обиделась Екатерина Ивановна. — Знаю, сама оформляла. В Ташкент ее увезли, бедняжку. Ножки она отморозила, когда Настино тело на Охтинское кладбище везла — зима была лютая, снежная. Я, когда после суток дежурства за ней пришла, чтобы с собой на эвакопункт забрать, только на закрытую дверь и наткнулась. Все сразу поняла! Настя уже давно болела, знала, долго не протянет. Поэтому и Танюшку решила из города отправить. Говорила, «лишь бы успеть». Не успела… Я догадалась, что Танечка учительницу любимую сама решила похоронить. В ужас пришла — в Танечке килограммов сорок осталось, куда ей санки тяжеленные тащить! Кинулась вдогонку — дорога-то была известной, протоптанной! Нагнала почти уж у кладбища — лежала она без сознания возле саночек с телом Насти.

— Живая? — Голос Леона дрогнул.

— Живая. Еле дышала. Я лицо ей снегом растерла, санки освободила, прости меня, господи! Танюшу вместо Насти на саночки — и к поезду. На санитарном ее и отправила в Ташкент. С рук на руки медсестре передала, документы у Танюши во внутреннем кармане оказались. И еще коробочка с любимым Настиным украшением — заколкой!

У Леона чуть не вырвался победный возглас.

— Берегла она ее, Настя-то — память о маме, говорила. И вот Тане передала потом, значит.

— А имя и фамилию медсестры санитарного поезда вы не помните? — с замиранием сердца спросил Леон.

— Имя? Фарида, точно. Но фамилию я не знаю… — Она задумалась. — Неужели в Ташкент поедешь?

— Поеду, Екатерина Ивановна. Хочу попробовать Татьяну найти.

— Ну, в добрый час, Леон! Хорошее ты дело затеял — отыскать предков своих. Сейчас можно о семейных корнях говорить, другое время настало… Ищи, дружочек, дело твое благородное…

Леону стало отчасти стыдно — его интерес был, конечно, корыстным, но тут уж было не до тонкостей.

— Екатерина Ивановна, может быть, вы вспомните, как фамилия мужа Натальи?

— Откуда ж я могла знать фамилию? Видела-то его всего пару раз! От Лены знала, что он был курсантом Военно-инженерной академии. Ленка еще смеялась, что себе жениха будет искать там же! А сама замуж в Куйбышеве выскочила. Я даже первое время на нее обижалась — на свадьбу не позвала!

— И больше она сюда не приезжала?

— Нет. За несколько лет до войны и уехала.

— Спасибо вам, Екатерина Ивановна! Очень вы мне помогли!

— Да не за что мне спасибо-то! А Лена жива, наверное. Мы ровесницы с ней! Хорошо, если в Куйбышеве, то есть теперь-то — в Самаре, живет до сих пор! Удачи, молодой человек!