Рубль за миллион

— Надеюсь, это не его портрет, — Алиса кивнула на картину в позолоченной раме и усмехнулась.

Изображённый на картине мужчина, действительно выглядел, как бы помягче сказать, не совсем обычно. Большая голова, близко посаженные глаза, огромный нос, маленькие губы — он походил на уродца.

— Нравится портрет? — раздался за моей спиной голос.

Леонид Аристархович прошёл в гостиную, опираясь на трость. Он улыбался, глядя на меня и Алису, улыбался, когда подал мне руку, улыбался, когда сел в мягкое кресло.

Охарактеризовать внешность коллекционера можно кратко — симпатичный старичок. Ни больше, ни меньше. Невысокий, худощавый, с шапкой седых волос и добродушным лицом, он вызывал исключительно положительные эмоции.

— Предложить вам чай или кофе? — Леонид Аристархович посмотрел на Алису взглядом хитрого старого лиса.

Мы отказались, тогда коллекционер, немного подавшись вперёд и сверкнув глазами, заговорил о Константиновском рубле. Точнее, не заговорил, а кратко спросил:

— Что вам о нём известно?

Я достал из кармана футляр с монетой, положил его на стеклянный журнальный столик и чуть подвинул ближе к старику.

Реакция Леонида Аристарховича меня не удивила. Он очень походил на маленького ребёнка которому родители наконец купили долгожданную игрушку. И теперь, став обладателем этой игрушки, и ещё до конца не осознав своего счастья, ребёнок — а в данном случае старый коллекционер — выглядел растерянным, обескураженным, счастливым и смешным.

Старик открыл футляр, схватил монету и, не пророня ни слова скрылся за дубовой дверью. Отсутствовал он минут десять, мы продолжали сидеть в гостиной, недоумевая и гадая, куда столь резво убежал хозяин дома.

Коллекционер вернулся, громко заявив, что монета его. Он проверил, сомнений быть не может. И потребовал от нас объяснений. Я рассказал правду, срывать мне нечего. Леонид Аристархович мотал головой, изредка бормоча неразборчивые фразы.

— Чем мне вас отблагодарить, молодые люди? — спросил он, едва я замолчал.

— Ответьте на один вопрос, чтобы окончательно внести ясность.

— Да вам и так уже всё известно.

— Не всё, Леонид Аристархович, далеко не всё.

— Мне нечего добавить. Константиновский рубль в моей коллекции уже более семи лет. И Артём его украл. А я ведь доверял ему как себе. Простодушный, добрый, открытый мужик, а тут вдруг такую свинью мне подложил. Что, где, как — ничего неизвестно. Признаться, я не думал, что монета ко мне вернётся.

— Вот поэтому у нас и остался вопрос, — поспешно сказала Алиса, заёрзав в кресле. — Вас ограбили, а вы не обратились в полицию. Почему?

Коллекционер заулыбался.

— Поверь мне на слово, девочка, на то у меня были веские основания.

— Какие?

— Это не важно, уже не важно.

По дороге домой я предположил, что Константиновский рубль, — который, по словам Леонида Аристарховича, находился в его коллекции семь лет — на самом деле и к нему попал не совсем законным путём. Должно быть, этим и объясняется его бездействие и добровольный отказ от помощи правоохранительных органов.

Но то была только моя, ничем не подкреплённая версия.

Тем же вечером мы поставили в нашем первом деле жирную точку.

Послесловие

В августе отец расстался с Маринкой. Я не знаю точно, что у них произошло, но вроде ему стало известно о её похождениях. Несостоявшейся певице было предложено покинуть коттедж без истерик и скандалов. Отец остался в доме один. Глупо было бы утверждать, что мы с Люськой никак не прореагировали на ситуацию — и она и я испытали облегчение. Именно, облегчение. Нам вдруг стало казаться, что настоящее может преподнести сюрприз, потому как отец и мать, успев пожить отдельно друг от друга, решили встретиться на нейтральной территории и просто поговорить.

— Просто поговорить, — передразнила Люська маму, стараясь спародировать её голос и интонацию. — Интересно, о чём они будут просто разговаривать?

— А сама не догадываешься?

— Не имею представления.

— По-моему, всё ясно, — улыбалась Алиса. — Ваши родители поняли, что найти счастье на стороне им не удалось, и мне кажется, скоро ваша семья воссоединится.

— И станете вы опять папенькиным сынком, и маменькиной дочкой, — прыснул Димон.

— Очень смешно. Ещё скажи, по выходным будем вчетвером гулять по парку, и ходить в центры развлечений.

Мы, конечно, прикалывались, подшучивали над родителями и их несмелыми попытками начать всё сначала, но в глубине души очень надеялись, что после всех перипетий они примут правильное решение.

…За три недели до начала учебы мы перебрались в коттедж. Втроём! Правда, нас с Люськой теперь постоянно тянуло обратно. Если я не видел Алису больше суток, меня буквально выворачивало наизнанку, а Люська без Димона впадала в депрессию. Даже шоколад не помогал!

В итоге, переговорив с родителями и, заручившись поддержкой Дианы, мы пришли к выводу, что оставаться в коттеджном поселке нам с Люськой нет никакого смысла. Диана не возражала против нашего присутствия, отец задействовал свои связи и первого сентября мы пошли в новую школу. Ту, в которой учились Алиса с Димоном.