Рублевка: Player’s handbook

Спасение редких животных в исполнении Владимира Путина выглядит довольно комично. То он стреляет снотворным в нарочно привезенную тигрицу, которая и так уже к приезду Путина накачана наркотиками. То он, взгромоздившись на моторный дельтаплан, учит летать исчезающих журавлей стерхов, причем во время подготовки к приезду Путина один из журавликов попадает в винт дельтаплана, а другой еще как-то калечится. По всему видно, что это путинское хобби — хобби прикрытия: чем оно несуразней, чем глупее, тем лучше. Что-то вроде яиц Вексельберга. А вот детским гематологическим центром Путин занимается всерьез, с нуля, с самого начала и несмотря ни на что. Это по его приказу выделяется для центра участок земли в Москве, деньги в министерстве финансов, проект в Германии. Под его надзором деньги не разворовываются, как водится, а действительно на них строится чуть ли не лучшая в Европе клиника и научный центр. Это Путин решительно пресекает все интриги, которые медицинское сообщество пыталось было развернуть вокруг центра. Врачи, работающие там, неприкосновенны, как при Берии огражден был от всех интриг академик Курчатов, выдумывавший атомную бомбу. Несколько раз отчетливо и публично Путин благословляет и фонд актрисы Чулпан Хаматовой, который поддерживает работу центра благотворительными деньгами помимо государственных. Такое благословение (сел рядом, пожал руку, поблагодарил, приехал на открытие) дорогого стоит в Большой Игре. Это — Деньги. И фонд Хаматовой действительно собирает четыре миллиона евро в месяц, причем львиную часть этих денег — с помощью крупных рублевских Игроков, таких как глава Сбербанка Герман Греф.

Гематологический центр — это серьезно. Поскольку гематологический центр — это трансплантации костного мозга. А костный мозг — это стволовые клетки. А стволовые клетки — это бессмертие. Физическое бессмертие, а не какая-то там жалкая загробная жизнь.

56. О бессмертии на Рублевке говорят часто, но неопределенно. Вот Наталья Тимакова, пресс-секретарь премьер-министра Медведева, стоит мне только произнести при ней слово «бессмертие», рассказывает: бывший министр здравоохранения Михаил Зурабов будто бы рассказывал ей, что будто бы совсем скоро трансплантология достигнет таких высот, что бессмертие станет вопросом Денег. Зурабов будто бы говорил, что уже совсем в скором будущем надо будет только тщательно следить за своим здоровьем, вовремя проходить диспансеризации и менять свои органы на донорские по мере износа. Разумеется, если спросить Михаила Зурабова, правда ли, что богатые скоро будут жить вечно, разбирая бедных на запчасти, бывший министр от такой постановки вопроса отмахнется. В лучшем случае скажет, что трансплантология развивается динамично, хотя она ни черта не развивается, а скована в России кучей предрассудков и табу.

А другой высокопоставленный чиновник, отвечающий за развитие новых технологий в наукограде Сколково, когда я спрашиваю, проводятся ли в Сколкове исследования в области бессмертия, улыбается загадочно. Улыбается и показывает мне заставку на своем рабочем компьютере. Во весь монитор у чиновника этого — монстр, страшный лысый грызун, из складчатой кожи которого торчат редкие щетинки, а изо рта — два изогнутых и несоразмерно больших резца. Глаза у зверя красные и вид несчастный. Чиновник говорит, что страшный зверь — это лысый крысокрот. Лысый крысокрот, по словам высокопоставленного чиновника, живет в десять раз дольше обычного крота и обычной крысы и никогда не болеет онкологическими заболеваниями. Насколько я понимаю, чиновник этот надеется, что исследователи в Сколкове изучат лысого крысокрота и передадут его способность жить вдесятеро дольше и не болеть раком тем состоятельным людям, которые смогут оплатить роскошь жить вдесятеро дольше и не болеть раком. Если вместе с мафусаиловым веком крысокрота пациентам будет передаваться и его внешний вид, то я предпочитаю смерть.