Ручей Поцелуев

А что потом, когда он усыновит детей? Если последние две недели его чему-нибудь и научили, так это тому, что миссис Битл была во многом права. Ему с Хрустиком никак не справиться одновременно и с воспитанием детей, и с работой на ранчо. А ведь у Миранды, когда все дела с усыновлением завершатся, больше не будет причин оставаться здесь.

Спазм в груди превратился в острую, невыносимую боль, настолько застарелую и жгучую, что он в который раз засомневался, сможет ли вообще когда-нибудь кому-либо доверять, не будет ли всегда ждать, что его снова бросят. Миранда его бросит наверняка. Боже, разве в человеческих силах пережить еще один ее уход?

У него таких сил нет. Черт, да он все еще не справился с первым ее исчезновением, пусть даже и признал, что часть вины за ее бегство лежит и на нем. Кресло под ним тихо скрипнуло, когда Броди повернулся в сторону книжных полок на стене. Его взгляд заскользил по корешкам книг, в суматохе переезда поставленных кое-как, без всякого порядка.

«Беременности». «Почему нельзя медлить с лечением бесплодия»… Бог свидетель, у нее были причины сбежать. И пусть даже то, как она это сделала, потрясло его до глубины души, ее появление в родном доме доказало ему, что он сможет простить и идти по жизни дальше. Если только она ему это позволит.

Броди бездумно потянул с полки тоненькую книжку, уставился невидящими глазами на глянцевую обложку. Если он собственным поведением выгнал жену из дому, то именно он и обязан суметь заставить ее вернуться.

Но любовной страстью ему этого не добиться. Какое бы пламя ни сжигало его, как бы мучительно ни хотелось ему вновь ощутить в объятиях ее обнаженное, жаркое тело, все же это неверный способ залатать трещину между ними. Прежде он должен исправить то, что их разделило. А уж потом, может быть, им удастся начать заново строить отношения.

Он швырнул книжку на стол. Она звонко шлепнулась о столешницу и соскользнула. Не обращая на это внимания, Броди принялся лихорадочно выискивать на полках любые издания, так или иначе связанные с проблемой бесплодия. Шелестели страницы, полки редели, а бесформенная груда книг на столе все росла. Закончив, он обернулся, чтобы оценить результаты. Даже его самого поразило количество сваленной на столе медицинской литературы. И каждая из этих книг была очередной плитой на дороге, что увела Миранду прочь от дверей их дома.

Он резко вскочил с кресла и схватил одну из пустых коробок, оставшихся с переезда. Он ее не выбросил, поскольку собирался сложить туда все, что напоминало о жене. Но так и не смог этого сделать. Что ж, теперь она послужит для того, чтобы вышвырнуть вон все горькие воспоминания о его вине перед Мирандой.

Броди снова опустился в кресло и начал одну за другой складывать книги в картонную коробку. И с каждым глухим ударом падающей книги он посылал себе очередное проклятие за прошлое поведение. Боже, каким же он был ничтожеством!

— Даю пенни, если признаешься, о чем думаешь.

Голос Миранды заставил Броди вздрогнуть от неожиданности — недостаточной, однако, чтобы вырвать из него признание. Он поднял голову к двери, где стояла Миранда, и криво усмехнулся.

— А у тебя есть пенни?

Она улыбнулась в ответ.

— Будет, если ты дашь мне в долг.

Качая головой, он сунул в коробку последнюю книгу.

— Извини, я пуст. Только что произвел выплаты.

— Ага, понятно. — Она прошла в комнату, но, дойдя до кресла через стол от него, остановилась и облокотилась на спинку.

По-прежнему сохраняет безопасную дистанцию, подумал он. И преграду между ними.

— Да ты просто-напросто не хочешь рассказать мне, что у тебя на уме, — поддразнила она. Или бросила вызов?

Если он намерен наладить их отношения, решил Броди, то вполне можно начать прямо сейчас. Он поднялся и обошел стол.

— Ты действительно хочешь знать, о чем я думал?

Ее тонкие пальцы вцепились в кожаную обивку кресла, да так, что стали почти белыми от усилия. Зеленые глаза округлились. К ее чести, она не сделала попытки ни попятиться от него, ни хотя бы сменить позу, чтобы лишить его возможности увидеть, как натянулись джинсы на ее округлых ягодицах и майка на пышной груди.

Когда он прошел мимо ее кресла, она не стала провожать его взглядом.

— Я тебя слушаю, — откинув за плечо прядь густо-каштановых волос и глядя прямо перед собой, сказала она.

— Я думал о том, Рэнди… — он стал у нее за спиной, — что мне, видимо, нужно взглянуть на нашу ситуацию по-новому.

По ее телу пробежала чувственная волна. Безо всяких усилий, сама того не желая, она заставляла вскипать и его кровь.

— Рэнди… — Броди с трудом прокашлялся, чтобы избавиться от хрипотцы сдерживаемого желания. — Я… сначала я хочу тебе сказать, как много значили для меня эти две недели. Мне действительно стало легче дышать, потому что я был уверен, что дети с тобой в безопасности и что вечером, по возвращении домой, я найду всех вас за обеденным столом.

Она выпрямилась и обернулась к нему с удивленным, но почти счастливым выражением на лице.