Рудиарий

С раннего утра гладиаторы, подкрепившись овсяной кашей, приступили к изнурительным тренировкам. Как и когда-то в Ротомагусе, Юний по-прежнему оставался секутором – тяжеловооруженным гладиатором с доспехом, прикрывавшим правую, «рабочую» руку до плеча и середины груди, с тяжелым «легионерским» щитом и коротким мечом-гладиусом. Голову закрывал сверкающий на солнце шлем с золотыми накладками в виде чешуи рыбы, увенчанный гладким гребнем. Соперником секутора чаще всего был ретиарий, вооруженный длинным трезубцем и сетью, так что всяческие украшения на шлеме типа перьев, как у мирмиллона, являли собой нешуточную обузу в бою – ретиарий вполне мог зацепить их сетью. Защищавшее от трезубца забрало шлема было глухим, с маленькими смотровыми дырочками, что резко ухудшало обзор. К удивлению Рыси, в Лудус Магнус частенько выставляли секуторов против «фракийцев» – эти были в шлеме с полями, с голой грудью, с маленьким круглым щитом и изогнутым мечом, или даже против провокаторов, своим вооружением мало чем отличающихся от секуторов или мирмиллонов. Ну разве что шлем у них был уж совсем гладкий, без полей и гребня, да грудь прикрывал небольшой нагрудник, державшийся на узеньких ремешках. Вообще же гладиаторы каждой категории обязательно имели свои уязвимые места, специально не прикрытые доспехами, обычно левую часть груди, бедра, спину. Их-то и следовало защищать прежде всего, что и демонстрировал Юний.

Как обычно, учебное оружие было куда тяжелее боевого, и к вечеру все тело юноши ныло – все ж таки он слишком давно не тренировался, и теперь приходилось наверстывать. В пару ему сначала поставили приземистого коротконогого сакса-гопломаха, экипировка которого напоминала вооружение греческих гоплитов – длинные поножи, шлем с перьями, щит и копье. Рысь довольно быстро обнаружил слабые места этого типа бойца – неповоротливость и слишком большую длину копья, рассчитывая на которое гопломах практически никогда не атаковал, а лишь выжидал удобного для резкого выпада момента. Конечно, сладить с таким воином, обладая лишь коротким мечом, было не так-то просто – и Юний прибег к тактике измора. Кружил вокруг сакса вороном, периодически срываясь в короткие атаки, а затем как бы подставился – чуть опустив щит, открыл правый бок. Ага! Копье гопломаха молнией метнулось в образовавшуюся брешь! Да только Рысь был начеку – ловко ударил по древку копья острым краем щита, окованным начищенной до солнечного блеска бронзой. Ударил как раз в тот момент, когда острие копья едва не коснулось кожи! Древко с треском переломилось, и гопломах со злобой вытащил из ножен кинжал. Ну уж кинжал-то против меча точно не поможет, что и продемонстрировал Юний, нанеся врагу ряд ударов.

– Неплохо, – довольно кивнул тренер – покрытый шрамами ветеран с поджарым, по-прежнему мускулистым телом. – А ты, Сакс, получишь сегодня десять ударов плетью.

Сняв шлем, Сакс – румяный круглолицый парень по виду чуть постарше Рыси – обиженно засопел:

– Я бился честно!

– Правильно, – усмехнулся тренер. – Честно, но глупо! На арене это был бы твой последний выход. И знаешь почему?

Юний тоже навострил уши – учиться чему-нибудь никогда не лишнее, особенно если от этого зависит жизнь.

– Ты совсем забыл про щит! – веско пояснил ветеран. – Он тяжел, но невелик – ты бы вполне мог действовать им не только как для защиты, но и в нападении.

– А еще можно было бы его метнуть, – осторожно подсказал Рысь.

Тренер повернулся к нему и засмеялся:

– Нет, парень. Метать щит можно только в двух случаях: если уверен, что потом его подберешь, и когда у тебя еще осталось действенное оружие, к которому, увы, кинжал не относится.

Пристыженный гопломах, волоча шлем, потащился к казарме – окружавшему весь двор трехэтажному зданию с тенистой галереей. Солнце уже спряталось за стенами школы, светло-голубое небо постепенно окрашивалось оранжевым пожаром заката. По всей арене звенели мечи тренирующихся гладиаторов.

– Так говоришь, он неплох? – К ветерану вальяжно подошел плотный, коротко подстриженный человек в белой далматике с двумя красными полосами и изящных открытых полусапожках-кальцеях. Грубое лицо его казалось вырубленным из камня – ноздри широкого носа вывернуты, серо-голубые глаза строго смотрят из-под густых, едва не сросшихся бровей, тонкие губы змеятся в холодной улыбке. Это и был ланиста, владелец римской гладиаторской школы, человек несомненно влиятельный и далеко не бедный. Звали его, как уже знал Юний, Квинт Септимий Марон.

– Эй, Сергий, – обернувшись, ланиста властным жестом подозвал одного из гладиаторов-«фракийцев» – в длинных поножах, с кривым мечом и голой грудью. «Фракиец», подняв с арены только что снятый шлем, подошел ближе и поклонился ланисте.

– Что угодно, Септимий?

Это был смазливый черноволосый парень лет двадцати, с худощавым лицом, узким, с небольшой горбинкой носом и хитрыми зеленовато-карими глазами. Покрытое потом смуглое тело его напоминало греческую статую.

– Сразись с ним, – ланиста кивнул на Юния. – Только не очень долго.