Рудиарий

Сговорившись на пристани за дупондий, он добрался до Остии на попутной барке и, высадившись на мощенный камнями берег, внимательно осмотрелся. То есть осматриваться-то он начал еще во время пути, ну а теперь – в особенности. Тут было на что посмотреть! Огромные двухмачтовые корбиты, ничуть не уступающие им лапидарии – суда для перевозки камней, широкие, с вместительными трюмами гаулы. Кроме многочисленных «круглых» торговых судов с высокими, заваливающимися бортами, на рейде стояло несколько хищных военных либурн и две контеры, ходившие на веслах, но, говорят, на них имелась и съемная мачта. На берегу, у причалов, располагалось несколько больших подъемных кранов, таких же как и на римской пристани. Огромные деревянные колеса, которые вертели рабы или волы, сложная система веревочных блоков – такие краны могли спокойно поднять и слона. За кранами виднелись многочисленные склады, а чуть дальше, влево, – таверны с широко распахнутыми дверями, из которых, несмотря на дневное время, доносилось разухабистое пение, ругань и разноязыкая речь. Где-то там, судя по всему, следовало искать и постоялый двор вольноотпущенника Анаксимандра.

С любопытством посмотрев на работу крана, Рысь не спеша отправился дальше и зашел в первую попавшуюся таверну. Здесь раздавался жуткий хохот и недовольные вопли игроков в кости – занятие это хоть и преследовалось по закону, однако было весьма распространено среди моряков. Игра здесь, похоже, подходила к концу. У задней стены кверху ножками валялся перевернутый стол, на полу, меж разномастных глиняных черепков, разливалась пахучая винная лужа, прямо в середине которой стоял босой человек в разорванной на груди тунике и с широким ножом в левой руке. Всклокоченная борода незнакомца и синяк под правым глазом наводили на мысль о весело проведенном времени.

– Покажи свои кости, Гарип! – придерживаемый за руки двумя дюжими парнями, бесновался у входа желтолицый тощий старик. – Я знаю, они у тебя помечены! Ты шулер, Гарип, и никогда не играл честно, тьфу!

Изловчившись, старик плюнул в Гарипа и, как это ни странно, попал, что, впрочем, не вызвало у шулера никаких особых эмоций.

– Заткни свой змеиный рот, Ирипаг! – всего-то и ответил он, да еще пообещал отрезать ножом кое-что из мужских принадлежностей оппонента.

– Ах так? – взвизгнул Ирипаг и, немыслимым образом извернувшись, вырвался из объятий державших его парней.

– Готовься к смерти, Гарип! – запрыгнув на ближайший стол, брызжа слюной, возопил он и попытался с разбега ринуться на своего соперника, однако поскользнулся и упал прямо на руки Юнию.

Юноша, конечно же, не стал держать столь грязного старикашку, а попросту бросил его на пол. Упав, Ирипаг еще громче заверещал, завертелся и вдруг ткнул в грудь Юния грязным пальцем:

– Вот он, сообщник Гарипа! Я видел их вместе, ви-и-дел… – Старик неожиданно бросился на Юния, и тот остановил его коротким ударом.

– Э, да ты и вправду против него, – решили дюжие парни и дружно поперли на Рысь. – Мы тебя не знаем, парень. Ты нам не нравишься!

Угрюмые рожи их, не отягощенные и маленькой толикой того, что в приличном обществе принято именовать интеллектом, маячили все ближе и ближе. Мускулы у парней оказались весьма приличными, а в руке одного из них – того, что слева, – вдруг блеснул нож.

Рысь оглянулся – выход был отрезан сгустившейся вокруг толпой завсегдатаев, почти не отличавшихся от нападавших. Юноша усмехнулся: что ж, драка так драка. Как учил отец? Если на тебя идут двое здоровяков – притворись змейкой или ужом, маленьким и юрким, – проскользни так, чтоб тебя не заметили, а уж потом…

Ну, до «потом» еще было рано. Пока же, прикрыв глаза, Рысь представил, как его позвоночник становится гибким, таким гибким, что можно запросто свернуться в клубок, а кожа делается скользкой, такой, что ничего не стоит просочиться сквозь пальцы…

У всех сложилось впечатление, что у стоявшего только что перед столом голубоглазого, никому здесь не знакомого парня вдруг резко выдернули позвоночник, настолько резко он опал – именно опал! – на залитый вином пол. Ни парни, ни зрители еще и понять ничего не успели, как Рысь проскользнул у них между ног и…

…и обратился в медведя! Не в того смешного бурого мишку, добродушного косолапого увальня, в которого играют дети, а в истинного медведя – сильного, стремительного, хитрого и страшного в своей ярости зверя… Подняв руки, словно медведь встал на дыбы, Рысь представил, будто из пальцев выросли когти, и резко опустил их на шею того парня, в руке которого поблескивал нож.

Не издав ни звука, парень повалился наземь… Он еще не успел упасть, как туда же полетел и второй. Все произошло настолько быстро, что никто ничего и не понял. Люди удивленно оглядывались. Вот, казалось бы, только что у дверей стоял городской франт, которого, несомненно, следовало хорошенько проучить, чтоб не совался куда не надо, – и вдруг нет его! Исчез, провалился, а Валерьян с Авлом – лучшие бойцы-забияки – ни с того ни с сего оказались на полу.