Рудимент

Второе утро встретило нас изумрудным светом. Второе, потому что первые сутки мы прятались. Я связался с приятелем, имевшим доступ к полиции. Копы получили приказ обложить все дороги. К счастью, им никто не позволил бы поджечь поля. Мы немножко покумекали и решили применить план «Б». План «Б» отличался изысканной простотой и включал два пункта. Пункт первый: копы сутки торчат на жаре, проклиная начальство и лощеных представителей военной власти, которые страдают не меньше. Пункт второй: мы запускаем утку, свидетельство очевидца, что наши с Барковым хари засветились на сотню миль западнее. Сутки мы провели, как кабан, загнанный охотниками в камыши. С той разницей, что кабан мог вдоволь купаться и пить. Первые часы мы играли в слова, затем перекидывались бессмысленными репликами. Затем забились под машину. Даже Руди сообразил, что под колесами «Форда» единственное место, где можно отыскать тень. Мы доели почти все печенье и на вторые сутки вышли с одной маленькой бутылкой воды. Барков проявил недюжинные способности к маскировке и так задрапировал крышу, что нас не засек бы ни один вертолет…

На второй день копы сняли заслоны, но мы ре шили, что ночью поедем по деревенским тропам. От постоянного тревожного ожидания и жары настроение моих соратников резко пошло на убыль…

Но худшее ожидало впереди. Рано утром у нас кончился бензин.

Сочно-зеленым паласом расстилались недозревшие поля злаков; дальше дорога ныряла в салатную шахматную доску, разграниченную деревянными и проволочными изгородями, и снова появлялась, как шустрая змейка, на самой вершине пологого холма, откуда распахивался умопомрачительный вид на зеленый городок. Сказочные белые и розовые домики почти полностью скрывались в зарослях, и сквозь первое дыхание зноя уже подмигивали десятки малюсеньких радуг. Это вовсю работали фонтанчики в садах, отважно сражаясь с жарой.

В предрассветном тумане я позволил Баркову часок вздремнуть и заставил запить сон сразу тремя таблетками. Ему нельзя без таблеток, иначе начнут дергаться не только щеки, мышечный тонус приведет его конечности к судорогам. Владислав меня слушался, как старшего брата, несмотря на то, что прожил почти вдвое больше. Я иногда думаю, — ведь это не всегда важно, сколько лет бродил человек по земле? Наверное, важнее другое — как именно он бродил и что успел для себя решить за это время…

Я вот вообще не помню, когда самостоятельно перебирал ногами, а забил свою память так плотно, что оттуда скоро все посыплется, как из опрокинутого буфета с крупами.

Например, я уверен, что никому в Крепости не давал свои электронные адреса. Однако Пэн Сикорски отправил сообщения на все три. Кроме того, секретного способа связи, которым мы пользовались с Дженной.

Рано утром у нас кончился бензин, но аккумулятор «Форда» находился в полном порядке. На последнем издыхании Владислав загнал машину в поле. Мы помяли немного посевов, но это было лучше, чем перегородить проселок. Я подключил компьютер, чтобы поберечь батареи, и мы, вчетвером, прочли проникновенные послания нашего любимого шефа. Я решил не таиться от ребят. Все, кроме малыша, умели читать и прочли.

Я почти точно угадал ход мыслей Пэна, во всяком случае, верхнюю, наглядную часть его рассуждений. Он писал, что ни в чем меня не обвиняет, что произошла досадная ошибка, что следовало быть со мной гораздо откровеннее. Они, видите ли, берегли мою неокрепшую психику и очень переживали за нас с Куколкой. Интересно, что о Баркове и остальных моих попутчиках Пэн не распространялся. Своей хитрой дипломатией он давал понять, что только во мне видит адекватного собеседника.

Он напоминал о том, как много было сделано для моего здоровья, и тонко намекал, что без медицинской помощи мне не протянуть и недели. Он обещал, если я вернусь, резко поменять стратегию и тактику работ, предоставить мне жилье вне Крепости, и если я пожелаю, свозить меня к матери. Аллигатор ни словом не упомянул о наших незаконченных проектах.

Наша скромная компания выглядела ужасно. Выспался один Роби, но, едва очнувшись, начал непрерывно скулить, требуя завтрак. У Тани и Леви физиономии почернели и осунулись, накатывала реакция после ночных передряг. Апостол пугал меня даже сильнее, чем девчонка, у него безостановочно дрожали руки, кроме того, парень забился в машину, замотался в плед и упрямо глядел в одну точку. Барков крепился, но я видел, что даже таблетки не снимают напряжения.

Я начал понимать, какую глупость мы совершили с Владом, что взяли их с собой. Жилья вблизи нет, это слышно: слышно, как посвистывают тягачи на шоссе, но звук обманчив, до большой дороги идти и идти. А скоро поднимется солнце и зажарит наши и без того сдвинутые мозги…