Рудимент

Его родная мать оставила ребенка совсем по другой причине, она постоянно сидела в тюрьме, выходила и снова садилась. Ее лишили материнства, а про отца ничего не было известно. Сикорски, через своих людей, пытался навести справки, он ведь всегда старается исследовать родословную, но ничего не добился. Я слышала, он говорил моей маме, что кто-то из Детройта усыновил мальчика, но оказалось, что ребенок не может жить в семье. То есть поначалу не заметили, что он все больше уходит в себя. И когда забирали его с Украины, не существовало пометок о болезни. Задержка в развитии, о слабоумии не шло и речи. Паренек был вполне самостоятельным, но что-то в нем испортилось. Я не знаю, каким медицинским термином это обозвать, врачи полагали, что имеют дело с последствиями стресса. Переезд на другую макушку планеты, чужой язык, чужие люди.

Впрочем, не тебе рассказывать, что он пережил, такой маленький и беззащитный. Новые родители совсем неплохо с ним обращались, они сделали для мальчика все, что могли, даже купили ему пони. Наверное, богатая семья. Но он не желал разговаривать, он и на русском почти не отзывался, иногда только кричал по ночам. Его отвезли в одну нервную клинику, в другую, и в результате кто-то заметил то, что следовало бы заметить давно.

Питер, это ведь ты сравнил Крепость с паутиной. До тебя я и не задумывалась над тем, откуда берутся пациенты. Должна существовать мощная, всепланетная сеть осведомителей, иначе как Сикорски нашел всех вас? Ты спросил меня, есть ли еще русские, а я промолчала насчет Константина. Ты сказал, что раз тут Барков и ты, значит, должны быть и другие русские, но продолжать разговор на эту тему не стал, потому что я обиделась. Господи, Питер, какая же я была дура! Я обиделась, что ты слишком задираешь нос насчет вашего исключительного русского народа, который даже в психушке остается гениальным. Насчет тебя я не спорю, но Баркову до гения далеко! Я разозлилась, что ты обзывал Америку страной желудков! Вот какой задавака, подумала я.

Этому задаваке Питеру сделали две операции лучшие врачи, на самом лучшем оборудовании. Даже вторая рука скоро начнет двигаться, которую русские не умели починить. Он щелкает на наших компьютерах, смотрит видео и говорит через наши спутники… И вообще, мы скоро полетим на Марс, вот так! А этот задавака уперся и считает Баркова, что застрелиться, и то не сумел, светочем истины! А ты глядел на меня своими красивыми карими глазами и не мог уловить, чего я злюсь. Ты сказал, что, скорее всего, существует особый российский отдел.

А я, дура, только посмеялась и не сказала тебе о Константине.

Маленький Константин провел в больнице довольно много времени, с ним занимались особые педагоги и врачи. А потом к его новым родителям приехали люди из Крепости и убедили их, что мальчик ненормален и нуждается в пожизненном уходе. Что-то там произошло, в одной из клиник, нечто такое, что в Крепости прозвучал телефонный звонок. Или совсем и не в Крепости, не знаю. А может, все было не так, может, приемных родителей заставили силой подписать какие-то бумаги, дать согласие на серьезное лечение. Совсем недавно я заговорила на эту тему с мамой, спросила ее, что стало с Константином, и не вернулся ли он домой. Мне так хотелось доказать тебе, Питер, что в нашей стране, в отличие от России или Украины, действуют гуманные законы. Почему-то мне не терпелось поставить тебя на место и напомнить, кто тебя спас от нищеты и голода.

Я была такая дурочка, прости меня, милый!

Мама не сумела мне ничего внятно объяснить. Из всех ее уклончивых ответов я сделала два важных вывода. Первое — на таких, как Сикорски, законы не распространяются.

И второе. Тем, на кого законы распространяются, следует держать язык за зубами.

У меня был плюшевый слоненок с барабаном и звездным флагом, старый подарок одной медсестры. И на полочке хранилась книжка про Авраама Линкольна. Я выдернула у слоненка флажок и выкинула его вместе с книжкой. Не Бог весть какой протест, но в голове моей многое поменялось. Благодаря тебе, любовь моя. Я поняла, что те, кто пишет наши законы, получают все, что хотят. И уж конечно, им ничего не стоит получить в полное распоряжение маленького мальчика, к тому же не владеющего английским языком.

Ты прав, Питер, они не любят жизнь, но очень любят вскрывать и изучать изнутри тех, кому дарована такая любовь. Они похожи на пересохшие фонтаны, на трухлявые пни, яростно тянущиеся к влаге. Им не терпится изрубить нас на части, чтобы разгадать тайну жизни, чтобы разгадать, как это возможно: просто так петь и смеяться, радоваться дождю и детям и не думать о деньгах и власти. Они потрошат нас сотнями, но не могут напиться, и никогда не напьются, потому что в их жилах течет совсем другая кровь. Я бы не удивилась, если бы узнала, что приемные родители Константина давно получили печальное известие о смерти их мальчика.

Глубокие соболезнования. Несчастный случай. Возможно, даже похороны, с закрытым гробиком.