Рудники счастья

-А ты не мог бы… - я задумался, вспоминая нашу охоту за сбежавшим дайвом и то, какие переживания считывала с него Кира, и какими кошмарами стращал его наш скаут, - сделать так, чтобы те, кого мы отключили, некоторое время не могли бы всплыть обратно в реальность? Заблокировать им порты, так, кажется, это называется.

-И как ты себе это представляешь? Вывалиться из Вирталии, но не вернуться в реал? Где же они будут болтаться все это время? В темноте и пустоте?

-Ага! – я попытался представить себе ощущения этих несчастных и понял, что именно такой вариант лучше всего отвечает моим требованиям.

-А ты знаешь, что от длительного сенсорного голодания можно и умом тронуться? Я бы поостерегся без нужды экспериментировать с такими вещами.

-Мне много не нужно. Всего несколько минут, и все.

-Кому-то и несколько минут, проведенных в немой черноте, без возможности пошевелить даже пальцем, могут вечностью показаться.

-Именно это мне и требуется!

-Как скажешь, - Том пожал плечами, заранее свалив на меня всю возможную ответственность за последствия, - когда тебе все это требуется подготовить.

-К завтрашнему утру.

Разумеется, за этими словами последовал еще один взрыв возмущения, совмещенного с констатацией моей тотальной некомпетентности, и полнейшего отсутствия уважения к заслуженным труженикам алгоритма и кода. Но я воспринял обрушившийся на меня шквал негодования со стоическим терпением, поскольку понимал, что Том все обязательно сделает. Надо просто дать ему возможность высказаться и выпустить пар.

В итоге я оказался прав, и теперь, глядя на растерянное лицо Киры, чувствовал, как покрывается мурашками моя спина при одной только мысли о том, какой беспросветный ужас выплеснулся на нее. Даже при всем напряжении фантазии я бы не смог, да и не испытывал желания представить себе ощущения человека, которому обрубили доступ в виртуальный мир, одновременно лишив возможности вернуться в мир реальный.

Где бы он ни находился – в гуще сражения с орками, на космической базе, среди мчащихся по треку гоночных болидов – в один миг, как по щелчку тумблера, все обернулось кромешным мраком и ватной тишиной. Попытавшись рефлекторно выругаться, он внезапно обнаружил, что не может издать ни звука, что его рот перестал ему подчиняться, и, более того, он вообще не чувствует своего языка и губ! Он хотел вскинуть руку, чтобы убедиться, что все его органы на привычных местах, но ничего не произошло. Руки, ноги, да и все его тело бесследно исчезло, испарилось, сгинуло в небытие!

Если бы он мог, то покрылся бы липким потом страха от мысли, что это все, конец, смерть! Но, лишенный тела, он не имел возможности ни потеть, ни кричать, ни плакать. Все, что ему осталось – тягучий, вязкий, обволакивающий ужас, постепенно затапливающий колотящееся в панике сознание.

И сейчас этот поток густой как гудрон черноты ворвался в мозг Киры и ее приспешниц, а через них и в умы всех тех, кого они подкармливали здесь, в «Светлом Городе». В распахнутые глотки их клиентов, привыкших насыщаться удовольствиями и радостями, вместо сладкой патоки ментального блаженства вдруг хлынула кипящая смола истерического, брызжущего слюной страха и бездонного до тошноты отчаяния.

Дикий, почти звериный вой ударил меня по ушам. Окружавшая меня публика начала заваливаться на пол, корчась в невыразимых муках, истязавших ее сознание. Кира пока еще удерживалась на ногах, но я видел, с каким трудом ей удается сохранять последние остатки самообладания. Она лихорадочно шарила глазами по сторонам, в то время как ее мозг тщетно пытался нащупать хоть какую-то соломинку, за которую можно было бы ухватиться. И единственным огоньком, едва теплящимся в океане окружающего мрака, оказался я.

-Олеж… Олежка! – Кира протянула руки мне навстречу, ноги ее подкосились, и я едва успел подхватить свою обмякшую супругу. Свалившаяся с ее головы корона с хрустальным звоном запрыгала по полу.

-Олежка, прошу… прости меня! – на какой-то миг сквозь маску того властолюбивого чудовища, почти поглотившего ее личность, проступила та невинная, хрупкая и по-детски непосредственная Кира, которую я когда-то любил.

-А ты прости меня, - я наклонился и поцеловал ее, одновременно вытаскивая из рукава небольшой заправленный инъектор…

За все то время, пока я с бесчувственной Кирой на руках шел по коридорам Дворца, направляясь в гараж, в нашу сторону никто даже не взглянул. 

Глава 25

Кажущаяся бесконечной черная лента бежала под колеса машины, изредка мягко подпрыгивавшей на вытянувшихся поперек асфальта желтых языках песка. Юлия задремала в кресле справа, а я наслаждался возможностью после изрядного перерыва снова взяться за руль и самостоятельно определять свой путь.