Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!

Все газеты мира сообщили об уходе великого танцовщика, по телевидению шли фильмы с его участием. Что касается Америки, то она и после смерти не простила Рудольфа: в некрологах, опубликованных в США, сквозила неприкрытая неприязнь к артисту, которому припоминались его «антисемитские выходки» и «дебоши на сцене и за кулисами…».

Что ж, каждый вспоминает то, что задело его душу наиболее всего.

Большое впечатление на впечатлительных французов еще на похоронах произвели сестры танцовщика. Секретарь «Грандопера» рассказывал: «Собравшиеся на похороны самые элегантные женщины Парижа — и вдруг эти две бабушки. Даже во время поминок в «Мерисе» — самом дорогом и изысканном ресторане — они не сняли свои чертовы тряпки».

Восприятие бывает столь различным у разных людей… Руди ван Данциг заметил о нуреевских сестрах: «Обе одеты необычайно строго, с суровой простотой, у обеих на головах повязаны черные платки, как у паломниц в православном монастыре…»

Он добавил про Розу: «У нее очень доброе лицо, это человек огромной внутренней силы.

У другой сестры очень интеллигентная внешность, резкие черты лица, в глазах читаются независимость и одухотворенность. Она могла бы быть французской писательницей, вроде Маргарит Юрсенар или Симоны Вейль»[62].

В развитии дальнейших событий «бабушки» принимали самое деятельное участие и в грязь лицом не ударили. Собственно, что им оставалось делать, если по сути они оказались единственными наследницами огромного состояния?

«Нуреев оставил своей многочисленной родне приличные деньги и дал им возможность жить на Западе, но основные суммы из многомиллионного капитала передал в специально созданные фонды для развития балета. Родственники танцовщика оспаривали завещание», — сообщают биографы Нуреева.

«Свое многомиллионное состояние Нуреев оставил двум фондам — Европейскому и Американскому, — сетует автор с нетрадиционной ориентацией. — И почти ничего — родственникам и любовникам. Гей-сообщество было особенно недовольно: ни доллара на исследования в области СПИДа и гроши на поддержку ВИЧ-инфицированных танцоров».

Вышесказанное нуждается в пояснениях, поскольку не совсем, мягко говоря, соответствует действительности.

«Ну, вообще семье он оставил существенные деньги и недвижимость, хотя и был с родственниками не в самых лучших отношениях, — считает Леонид Романков, друг юности Рудольфа. — Фондов действительно два: Европейский и Американский. В завещании Рудика есть условие: если деньги будут тратиться на что-то в России, для этого необходимо одобрение моей сестры Любы и первой партнерши Нуреева Нинель Кургапкиной. Одно время деятельность фондов тормозилась иском, который лет десять назад подавала племянница Нуреева. Но сейчас делается немало: деньги идут на лечение и стажировки артистов балета, на поддержку фестивалей современного танца в Ярославле, на проведение 1-го кинофестиваля «Тот самый Нуреев» и международного семинара, посвященного Рудольфу Нурееву, в Институте истории искусств».

По словам племянника Юрия, дядя Рудольф очень не хотел, чтобы его наследники платили огромный налог на наследство — во Франции это 60 процентов. Именно поэтому, по версии племянника, он оставил почти все свои деньги специально созданному Фонду Нуреева: на такую организацию налоговое правило не распространялось. Фонд должен был способствовать развитию балета, в том числе на территории бывшего СССР, и заботиться о том, чтобы имя Нуреева не было забыто. Но после кончины Рудольфа все его имущество оказалось распроданным…

Так или иначе, основную часть своего наследства танцовщик отдал под ответственность двух фондов. По замыслу Рудольфа они должны были организовать музей его имени, международную балетную школу, финансировать постановки новых спектаклей, предоставлять стипендии талантливым молодым танцовщикам со всего мира, в том числе и из России. А часть денег должна была ежегодно выделяться на субсидии по поиску новых средств для лечения СПИДа — чумы двадцатого века. Так что недовольство гей-сообщества по поводу СПИДа, если оно на самом деле имело место, вызывает недоумение.

Своим уфимским родственникам Нуреев оставил все-таки весьма скромные деньги, если учесть огромный размер его состояния. Его старшая сестра Роза должна была получить по завещанию 200 тысяч долларов, а племянница Гюзель и того меньше — 50 тысяч. Но женщины сразу же попытались оспорить действия Европейского фонда, обвинив его в грубом нарушении последней воли их знаменитого родственника. По их словам, Рудольф был против того, чтобы его коллекции ценностей и личные вещи распродавались — он хотел, чтобы в его квартире открыли музей. В итоге, старательно избегая суда, Европейский фонд Рудольфа Нуреева выплатил Розе и Гюзель 1 миллион 800 тысяч евро. А еще им достался один из многочисленных домов Нуреева, разбросанных по всему миру, — квартира в Монте-Карло, где они сейчас и проживают.