Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!

Руди ван Данцига каждый раз удивляли и трогали глубокое уважение, восхищение и любовь, с которыми Нуреев говорил о Фонтейн не столько даже как о своей партнерше, сколько о мировой балетной звезде. Зная, что его приятель придерживается иного мнения, Рудольф порой яростно набрасывался на него в спорах. Однажды они провели целый вечер, просматривая кинозаписи выступлений Марго и советской балерины Галины Улановой, которой ван Данциг неизменно отдавал пальму первенства.

«Некоторые кадры мы повторяли по несколько раз, прокручивали их в замедленном темпе, — пишет он, — и результат был мне ясен как божий день: Уланова умела передать в танце столько нюансов, исполняла свои роли так одухотворенно и утонченно, вкладывая в них столько собственной индивидуальности и веры в идеал, что если бы речь шла не о балете, а о пении, то ее можно было бы сравнить только с Кэтлин Ферриер»[37].

(Речь об английской певице (контральто), чей голос отличался удивительной красотой тембра, насыщенностью и теплотой звучания.)

— Но Марго — из тех балерин, которые проигрывают на видеозаписи, — защищал Рудольф свою партнершу, — ее надо видеть на сцене, вживую.

— Невытянутая стопа остается невытянутой стопой хоть на видео, хоть вживую, — резонно отвечал его собеседник.

Руди ван Данциг не раз видел выступления Фонтейн на сцене и считал ее неплохой, но не слишком выразительной балериной, исполнявшей все партии совершенно одинаково. «Ее техника не была верхом совершенства, — писал он, — и потому ее движения получались не слишком пластичными и довольно-таки однообразными»[38].

«Раймонду» Марго согласилась танцевать по совету Нуреева: на Западе этот балет А. Глазунова почти неизвестен. Эта первая работа Нуреева как режиссера и хореографа предназначалась для фестиваля «Сполето» в Чарльстоне, штат Южная Каролина. Репетиции и спектакль снимались для документального фильма «Нуреев в Сполето», который, в свою очередь, вошел в 50-минутный фильм «Это Рудольф Нуреев!». Много сил и надежд было вложено танцовщиком в эту постановку. Па-де-де с Фонтейн предполагалось включить в гала-концерт, открывающий фестиваль. Фильм был уже почти отснят, когда балерина получила известие, что на ее мужа совершено покушение. У Фонтейн не было дублерши, премьера могла сорваться…

Великодушная Марго хотела станцевать премьеру, понимая, что это значит для партнера. Но Рудольф настоял на том, чтобы она летела в Лондон. Раймонду на премьере танцевала другая балерина — Дорин Уэллс. Ее же записали на пленку.

Трагедия произошла в июле 1964-го. В Панаме был расстрелян автомобиль, в котором находился муж Марго. Две пули застряли в груди, еще одна пробила легкое, четвертая попала в шею сзади, близ позвоночника. По официальной версии, это было политическое покушение. По другой, более похожей на правду, — в сорокасемилетнего ловеласа стрелял ревнивый муж, узнавший о том, что Ариас был любовником его жены. Личность стрелявшего так и не установили (по одной из версий, это был собственный шофер Ариаса). Как бы то ни было, его месть достигла цели: покушение привело к параличу…

В течение двух недель Марго не отходила от мужа, заботясь о нем так, будто это был самый преданный и верный мужчина в мире. Благодаря ее стараниям Тито перевели в английский госпиталь, специализировавшийся на лечении парализованных. Все мысли Марго оказались заняты заботой о муже, о себе и своем счастье она забыла навсегда.

Прикованный к инвалидной коляске Тито обрел в лице жены самую лучшую няньку. Она возила его с собой на гастроли, на яхты к друзьям. Марго неустанно зарабатывала танцами на жизнь и медицинское обслуживание больного мужа. Вернувшись вечером после спектакля, она готовила ему еду и кормила, как маленького ребенка, с ложечки.

— Я буду танцевать до тех пор, пока на меня ходят, — говорила она журналистам.

Единственной ее радостью оставались спектакли, в которых она выступала вместе с Рудольфом.

В октябре 1964 года на сцене Венской государственной оперы состоялась очередная премьера — Рудольф Нуреев поставил здесь «Лебединое озеро». Вместе с Марго они исполнили главные партии. Солистам устроили безумную овацию, занавес поднимался много десятков раз. Рабочим сцены пришлось платить дополнительно, поскольку они не могли вовремя разобрать декорации и постоянно задерживались в театре.

В том же году свои версии этого балета поставили Роберт Хелпман в Лондоне и Джон Кранко в Штутгарте. Рудольф танцевал в обеих версиях и был не удовлетворен ролью принца — она казалась ему чересчур ограниченной, особенно в версии Хелпмана: «Он тридцать пять минут просиживает задницу, а потом вдруг решает пройтись. Невозможно».

В постановке Нуреева принц стал тем, кем он и должен быть, — центральной фигурой балета. Зигфрид Нуреева — это романтический герой, «необычный человек, готовый к тому, что с ним произойдут необычные вещи».

«Надо уважать традицию, но, конечно, не переступая черту, за которой она затмевает драматический смысл — ценный и современный, разжигающий воображение», — считал Рудольф.