Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!

«Рудольфа нельзя было назвать красавцем в обычном смысле слова, — описывал танцовщика хореограф Ролан Пети, — средний рост, сильное и гибкое тело, мощные бедра, мускулистые, немного коротковатые ноги, плоский бюст, как у ребенка, который слишком быстро растет, ухватистые руки, четко вырисованный рот, заметный шрам на верхней губе, подчеркивающий хулиганский облик, карие глаза с золотым проблеском, несколько приплюснутый нос и шевелюра, меняющая цвет, как песок на солнце. Словом, ничего особенного, и вместе с тем, как только вы проявляли к нему интерес, он покорял вас с первого взгляда, в котором читалось: «Вы мне нравитесь, давайте попробуем понять друг друга». Далее начинался акт обольщения, и с этого момента он становился неотразим. Его оружие — шарм; вы находились под гипнозом его очарования, он мог сделать с вами все, что захотел, и вот в это самое мгновение он вдруг отворачивался и приступал к другой жертве»[40].

Впрочем, это мнение мужчины.

«Сама красота артиста и то, как он умел ею управлять, как умел подчеркнуть свою физическую неотразимость, неизменно задевали самые нежные струны в душах зрителей», — говорила о Нурееве французская балерина Виолетт Верди.

Американская танцовщица Элеонор д'Антуоно, три десятилетия посвятившая балетному театру, навсегда запомнила свой первый спектакль «Корсар» в паре с Нуреевым и рассказывала о нем более чем откровенно: «Я ворвалась на сцену, как и полагалось, туда, где, приклонив колено, стоял Рудольф. Приблизившись к нему и взглянув на этого невероятно привлекательного мужчину, я едва не задохнулась. В первый и единственный раз во всей моей карьере я чуть не забыла, где нахожусь…»

Фотогеничности и шарму «этого невероятно привлекательного мужчины» действительно не мешал «заметный шрам на верхней губе» — по рассказам уфимских соседей семьи Нуреевых, его маленький Рудик получил еще в раннем детстве, пообщавшись со злой собакой, которую хотел покормить.

Танцуя в 1973 году в паре с канадкой Карен Кейн в «Спящей красавице», Рудольф требовал, чтобы она смотрела ему в глаза. «Это было труднее всего — я была очень робкой, и требовать, чтобы я смотрела в эти пронизывающие зеленые глаза, было немного чересчур», — признавалась молодая балерина.

Фотографы на Западе сразу же оценили это лицо. Танцовщик из Страны Советов стал наиболее часто фотографируемым представителем своей профессии, благодаря чему довольно скоро вошел в число знаменитостей, узнаваемых во всем мире.

При первой встрече с Рудольфом некоторых поражало «флюоресцентное, почти неземное» сияние, которое излучало его лицо. «Это заставляло людей оборачиваться и смотреть на него, — писали очевидцы. — Сияние продолжалось, даже когда он серьезно работал. Это не было светом, который можно включить и выключить».

С кинематографом Нурееву повезло меньше, а значит, и нам, зрителям. Есть, конечно, записи балетных спектаклей с его участием, крайне редко появляющиеся на телевидении, есть фильмы-балеты, есть и художественные киноленты, признанные критиками малоудачными. Но все это, согласимся, капля в море, имея в виду масштабность, неординарность личности и таланта!

Хочется рассказать в связи с этим одну историю. Однажды американский художник Рэймонд Вердагер в поисках материала для одной из своих работ просматривал в Нью-Йоркской публичной библиотеке коллекции фотографий. И вдруг случайно наткнулся на папку Нуреева… В лице танцовщика было нечто такое, что привлекло художника и впоследствии вдохновило на портрет Рудольфа.

«Точеные, словно вырезанные рукой скульптора, черты, свидетельствующее о глубине личности лицо, невероятно волевой, проницательный, страстный взгляд… — рассказывал Рэймонд Вердагер. — Мне захотелось запечатлеть эту внутреннюю силу. Будь я живописцем или скульптором, то, может быть, выбрал бы для своей работы ноги, ступни Нуреева — он ведь был великолепным танцором! Однако суть и совершенство танца, как это бывает и в любом другом искусстве, исходят из внутреннего мира мастера».

Из документальных фильмов с участием Рудольфа Нуреева наиболее значительными, по мнению балетоведов, получились «Вечер с Королевским балетом» (1963 г.) и «Я — танцовщик» (1972 г.). Хотя сам артист остался очень недоволен последней лентой. Он рассказывал:

— Поначалу работа предназначалась для французского телевидения. Затем они решили сделать кинофильм и втянули в изменения меня. Две с половиной недели мы снимали в Париже, а потом еще две недели в Англии. Работа оказалась тяжелой, а терпимыми получились лишь несколько сцен. Однажды я не выдержал и сказал, что готов заплатить тридцать тысяч долларов лишь за то, чтобы увидеть этот фильм уничтоженным. И сейчас я думаю то же самое.

Тем не менее фильм «Я — танцовщик» завоевал яркий успех, зрители валом валили в кинотеатры. Несмотря на отказ Нуреева представлять фильм лично, за его премьерой в Лондоне в июле 1972 года последовали две недели аншлага.