Рудольф Вирхов. Его жизнь, научная и общественная деятельность

Нельзя обойти молчанием один эпизод, в котором ярко сказался здравый научный скептицизм, всегда отличавший Вирхова. Это – пресловутая история с туберкулином. На X Международном медицинском конгрессе знаменитый бактериолог Кох, «отец бацилл», как его называют берлинцы, впервые сообщил о своем новом средстве лечения чахотки – о туберкулине. Читатели, вероятно, помнят тот невообразимый шум, который наделало это средство. Печальной памяти туберкулин вскружил головы как несчастным чахоточным, так и врачам. Произошло какое-то великое переселение народов: всё устремилось в Берлин. Столица Пруссии превратилась в одну большую гостиницу, которая кишела чахоточными и врачами. Флакончики с туберкулином рассылались во все концы света; во всех клиниках и больницах стали применять новое средство. В короткое время создалась громадная литература о туберкулине. В конце концов, однако, все свелось к нулю, и даже репутация Коха как солидного ученого несколько пошатнулась. Первым, кто высказал трезвое слово о новом средстве и увлечении им, был Вирхов. В небольшом докладе, представленном Берлинскому медицинскому обществу, Вирхов критически разобрал и осветил результаты нового лечения, результаты, с которыми ему пришлось ознакомиться в целом ряде случаев на секционном столе. Доклад этот и последовавший затем доклад об излечении бугорка сразу охладил пыл слепых поклонников нового лечения. Последующие события показали, что Вирхов был совершенно прав со своей предостерегающею речью.

В заключение нам остается еще упомянуть о XII Международном медицинском конгрессе, имевшем место в Москве в августе 1897 года и о той роли седовласого enfant gate, которая выпала на долю Вирхова.

Среди всех врачей, прибывших в первопрестольную столицу, Вирхов был, бесспорно, самым выдающимся, стоял «hors de concours». Ввиду же редкой популярности не только имени Вирхова, но и его личности, неудивительно, что, где только ни показывалась скромная фигура берлинского патологоанатома, его тотчас окружали и шумно, иногда даже слишком шумно, выражали ему свое уважение.

На первом общем собрании конгресса Вирхов произнес очень интересную и остроумную речь о непрерывности жизни как основе биологических воззрений. Эта речь представляет картину исторического развития биологического направления в медицине, – картину, написанную смелой кистью мастера. Сам много потрудившийся и проложивший новые пути биологическому направлению, оратор представил слушателям блестящий очерк того, как развивались наши воззрения на жизнь организма, на его возникновение и развитие, на жизнь составляющих его элементов и на процессы, в них происходящие. Несмотря на достигнутые успехи, мы далеко еще стоим от решения великого вопроса жизни. Вступающим на смену поколениям предстоит еще много работы в этом направлении, и на их долю выпадет завидная честь окончательно установить принципы биологических воззрений в медицине.

На этом же съезде, по предложению Вирхова, была присуждена денежная премия Анри Дюнану, который в своем знаменитом «Воспоминании о Сольферино» некогда взволновал весь цивилизованный мир описанием ужасного положения раненых, брошенных на произвол судьбы на поле битвы. Дюнан затем поставил целью своей жизни организовать международную помощь раненым и, исходя из этой идеи, положил начало великому институту Красного Креста. Международный медицинский съезд и должен был почтить основателя международной помощи раненым! Вирхов это понял и указал съезду на это.

На предыдущих страницах мы старались представить по возможности живой и верный портрет одного из самых выдающихся представителей современной медицинской науки. Рудольф Вирхов не пережил себя, но уже принадлежит истории. К нему можно применить слова поэта, что он «свершил в переделе земном все земное». Мы представили читателям, при каких условиях и под каким влиянием развивался Вирхов, как складывались его научные и политические взгляды. Через всю его жизнь красною нитью проходит любовь к истине во всем широком значении этого святого слова. И в науке, и в жизни, и в политике Рудольф Вирхов стремится к истине, ищет этой истины, не отступая ни перед кем, ни перед чем. Второе «слово», которое написал на своем знамени Вирхов, – это труд. Как трудился Вирхов и какие результаты дал его труд, это, надеюсь, видели наши читатели. Труд Вирхова отличался интенсивностью и разносторонностью. От секционного стола и профессорской кафедры он переходил на парламентскую трибуну. Вскрытия трупов и исследования микроскопических препаратов сменялись измерениями живого человека. Затем люди отходили на задний план, и на сцену выступали археологические раскопки. За научным сообщением о каком-либо редком случае двойного уродства следовала популярная лекция об атомах и неделимых или о свайных постройках, а за такою лекциею – блестящая речь в парламенте.

Мы закончим наш очерк словами Дюбуа-Реймона, которыми последний заключил свое приветствие Вирхову при вступлении его в Берлинскую академию наук.