Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только (СИ)

- Значит, после смерти мы все становимся богами? - Зоя подняла на меня взгляд, заставив отвести свой. Я не любил разговоры о той стороне… Ибо дважды побывав в ней, смог запомнить лишь тьму. Нет ничего, кроме тьмы… и все, что мы знаем остальное, лишь те принятые некромантами теории, не больше, не меньше. Умерев, тебя могли вырывать оттуда, но чем дольше ты существуешь там, тем сильнее сплетаешься с тьмой и смертью, в конце концов, теряясь в ней. В истории не было случая, когда обычный смертный был способен своими силами найти путь назад. Чародеи в данном случае, увы, исключением не были, как и все теряясь в пустоте собственного сознания и мыслей.

- В смерти действительно может родиться бессмертие души, но воплотиться в реальность без чужой помощи ей не удастся. С той стороны нет пути назад, если ты действительно отдался ей. Некроманты же просто путники, идущие по окольным путям и лишь на мгновения имея честь лицезреть тот океан. Мы не противостоим смерти… и потому подчиняемся ее законам, даже если в силах изменить их.

- Значит, опять менять их придется безумным. - Зоя коснулась пальцами моей души, пронзая ее насквозь. Я дрогнул, щит на секунду разрушился а пламя погасло, оставляя меня в темноте. В воздухе погибли абсолютно все мысли, остался только звук моего бьющегося сердца и призрачное дыхание баньши. - Я постараюсь противостоять ей, Руфус Рисс… когда-нибудь, ты услышишь откуда голос… и это буду я. Поэтому, не бойся его.

Баньши исчезла, пламя вернулось к онемевшим пальцами, щит вновь окружил меня ореолом своего блеклого сияния, но никакого покоя ни то, ни другое, не принесли мне. Я несколько раз обернулся, пытаясь взглядом найти ее, но вокруг наступила тишина, в этот раз настоящая, совмещенная с редкими скрежетом труб, стонов умирающих далеко машин и стуком иногда падающих со стен костей, обглоданных проклятьем.

В душе все похолодело, но я не стал терять времени, еще раз укрепив щит, я пламенем окружил весь кокон, стараясь задеть каждую жилу и отросток, тянущийся к трубам. Огонь моментально взыграл яркими вспышками, пожирая в себе проклятье так же стремительно, как стал раздаваться ужасающий треск от лопающихся грибов, что стали сотрясать стены, трубы и пол вокруг. Быстро развернувшись, я бросился на лестницу, перепрыгивая через пятерки ступенек и пару раз чуть не упав, вовремя успевая схватиться за пыльные перилла. В спину стал ударять жар, я чувствовал множество, целые тысячи мелких взрывов где-то позади, которые повторялись раз за разом, в нос ударил запах горелой плоти и тухлой воды, обернувшись лишь около конца лестницы, я увидел, как за спиной все затянуто белым дымом, столь густым, что свет от бушующего пламени тонул в нем без следа. Здание выдержало, постепенно, огонь разрастался, но так же стремительно гас, встречаясь либо с водой, либо с бетоном, либо со сталью. Скорее всего, здание придется полностью демонтировать но… кого это сейчас волновало. Выдохнув, я аккуратно обернулся, оглядываясь вокруг.

На верхнем же этаже было спокойно, даже несколько пустынно. Здесь не было засилья грибов, прилипшим к стенам и полу трупам или этого въедливого, приторного запаха, который насквозь пропитал сталь нижнего этажа. Здесь даже не было грязно, только немного пыльно, но разруха все равно чувствовалась в каждой перевернутой мебели и в каждом распластанном теле работника, лежащего на полу. В большинстве случаев смерть была получена в результате перестрелки, о чем свидетельствовали пулевые ранения, но некоторые оказались убиты магией, попросту став зажаренными остатками самих себя. Никакого демонического запаха я пока что не чувствовал, ровно как и каких-либо звуков. Пентаграмм на полу начертно не было, а соответственно, не должно было быть и врат призыва. Это радовало… хотелось сберечь силы перед схваткой с Горсиным, как-никак, именно он был виновником торжества, а соответственно заслуживал того, чтобы против него выложиться по полной программе. Разумеется, если он вообще этого заслуживает.