Ругачёвские чудеса

Катерина успела к гадалке затемно. И гадала гадалка задумчивой Катерине долго и старательно, перекладывая карты по клеенке обеденного стола с сиреневыми розами. То квадратом, то треугольником выкладывала карточный расклад, желая увидеть и рассмотреть всю-то Катеринину судьбу. То рубашкой вверх, то ловкими привычными движениями, едва касаясь лежащих карт, ловко волной переворачивала их. Вполголоса произнося предсказания, называла выпавшие карты и комбинации из них. Словно всю жизнь Катерины пытаясь перекроить, переложить все по-новому. Но от ее объяснений все становилось туманнее и запутаннее. И до конца гадания так и не смогла гадалка дать ответа Катерине: что к чему и чем сердце успокоится, как ни старалась. Помалкивали о будущем валеты, затаились короли, отворачивалась и дама пик, молчала, уставившись куда-то в сторону поверх своего неувядающего красного тюльпана. Да и что тут скажешь, не огорчив женщину, о том, что хоть какие у тебя хоромы вырастут, с отоплением и душевыми кабинами на каждом этаже, и даже полный дом мужей-раскрасавцев заведи. Но уж если кончились годики молодые, так уж ничто не поможет. Так что уж лучше помалкивать об этом, что с тюльпаном, что без него! Вот так и вылечилась наша Катерина от неизвестной науке болезни.

Автобусом в Рай

Старая Алевтина, живущая в лесу, в домике, доставшемся ей от отца-лесника, с сожалением о былом вспоминала те времена, когда почтальоны сами доставляли пенсию по месту жительства: «со всем почтением», как говаривали в старину. Так и дорожку-зимник натаптывали. А зимой, когда в лесу все вокруг заносит сугробами, а банкоматы по елям и березкам не развешаны, не в радость ей были эти пластиковые карточки.

Занесённая снегом безлюдная остановка, где жила Алевтина, – тоже повод для местных автобусов проезжать мимо без остановки. Одинокая бабка Аля, старуха, возрастом которой её соседи, приезжающие в деревню только летом, как на дачу, не знали, да и не интересовались. Последние ее ровесницы и деревенские однокашники покинули этот мир еще лет десять тому назад, поэтому, сколько ей лет, вспомнить давно уже некому было. Как зимует бабка Аля, было загадкой для всех в Ругачёво. Но по весне, как только становилось возможным пройти по скользкой глине-грязи распутицы, выходила на остановку всем на удивление беззубая бабка Аля, радуясь весеннему солнышку. Доезжала автобусом до Ругачёво и, как она, словно извиняясь, что зажилась, говаривала:

– В Рай поеду, колбаску куплю, пастилу, зефир, разное вкусненькое.

Раем называла она Ругачёво не только потому, что там её ждала сладкая жизнь и скопившаяся за зимние месяцы пенсия. А потому – Рай, что в советское время остановка называлась «Райцентр» – районный центр. Приехав в Ругачёво, шла беззубая Аля сначала в сберкассу. А уж после этого по магазинам, изумляясь переменам и наступившему в последние годы изобилию, как продуктовому, так и вещевому в ругачёво-райских магазинчиках, – разговляться после затянувшегося зимнего поста. Беззубой ее прозвали, потому что она всё рассказывала, что зимой ей магазины не нужны. И уж как накопит за зиму деньжат, так и вставит себе самые-самые золотые на свете зубы.

И этой весной беззубая бабка Аля пришла на остановку. И смиренно приготовилась ждать, щурясь на весёлое апрельское солнышко. Но этой весной ей было труднее и тяжелее других весен. Подъехавший автобус затормозил перед остановкой. Но двери не открылись, потому что совершенно обалдевший водитель, не мигая и открыв рот, смотрел на Беззубую Алю. Он даже забыл открыть дверь. Все местные ругачёвцы прилипли к окнам, в изумлении глядя на неё.

– Ну, ты чё? Леший! Отрывай двери-то, нашей, прости Господи, Деве! – крикнула продавщица Люся. Водитель словно очнулся ото сна и открыл двери.

Бабка Аля, цепляясь морщинистой и натруженной рукой за поручни, медленно и осторожно поднялась в автобус, а другой рукой бережно прижимала к себе завернутого в застиранное тряпьё младенца, который рассматривал все и всех с детским любопытством своими ясно-голубыми младенческими глазами.

– Вот и дождалась я своего автобуса в Рай! – как всегда по весне, поприветствовала Беззубая Аля свой первый весенний автобус. – Вот! Ведь не на кого сыночка оставить! Знакомьтесь, соседи дорогие, с новым соседом! Ванюша это! Сыночек мой! – сказала она, смущаясь перед соседками, что не только зажилась, да еще и начудила, хотя ей уж за сто точно перевалило.

– В нашем-то Раю-то всё есть. И пенсию дают, и в магазине всё, что пожелаешь, – говорила вежливой скороговоркой Аля, усевшись и пристраивая поудобнее ребенка себе на коленки. Тут все, точно вмиг расколдованные, столпились вокруг неё, расспрашивая: откуда дитя?

– Так откуда и весь народ! – рассмеялась в ответ Алевтина.