Руины

— Не в самой коме, — продолжил Аарон. — Я имел в виду то, что является ее причиной. Снотворное. Что, если люди, которые его создали, встроили в него нечто, что продлило наши жизни?

Херон по-прежнему не отводила глаз от Сэмма.

— Значит, лекарство — Уильямс?

— Это было бы иронично, — заметил Сэмм.

— Это было бы бесполезно, — произнес Горман. — Вы видите, что с нами стало. Даже если мы получили дополнительные тринадцать лет, разве это решение? В двадцать мы все равно умрем, и добавьте к этому продолжительные физические и духовные муки посредине нашего жизненного цикла.

— При различном применении может быть разное действие, — сказала Херон. — Будем использовать его в малых дозах и получим лишь крепкий сон, который поможет продлить нам жизнь.

— Уильямс — не просто успокоительное на ночь, — возразил Дуэйн. — Он член нашего подразделения. Нельзя использовать его таким образом.

— В любом случае решение заключается не в нем, — сказал Сэмм. — Доктор Морган забрала Вейла с целью именно найти лекарство от «срока годности». Если бы оно у него уже было, он бы что-нибудь сказал.

— Тогда ему пришлось бы открыть Морган, что он сделал с этими десятью, — проговорила Херон. — Морган бы заживо содрала кожу с него и с половины людей в заповеднике.

— Я почти готов сделать то же самое, — заметил Горман.

— Эти люди ни в чем не виноваты, — отрезал Сэмм.

Горман слабо взмахнул руками, указывая на свой респиратор, каталку и всю комнату, полную больных изуродованных Партиалов.

— Ты считаешь, что это ничто?

— Я считаю, что это деяние доктора Вейла, — ответил Сэмм, — не их.

— Мы говорим не только о коме, — произнес Горман. — Как насчет всего остального? Мы начали войну, чтобы избежать угнетения, — войну, которая, как ты говоришь, практически привела к концу света, — а теперь, тринадцать лет спустя, мы очнулись и увидели вот что — еще больше угнетения. Худшего угнетения. Весь наш вид умирает, а ты приходишь сюда, как чей-то ручной Партиал, и рассказываешь, как людям плохо. В тебе есть хоть капля гордости, солдат? Хоть капля самоуважения?

Сэмм ничего не ответил. Ему не нужно было смотреть на Партиалов, чтобы почувствовать их презрение, злость и жалость, которые висели в воздухе, подобно ядовитому облаку. Он пытался стать их другом, их проводником в новый мир, в котором они очнулись, но они увидели в нем лишь предателя. Сэмм открыл рот, чтобы возразить, сказать Партиалам, что он не какое-то орудие в руках людей, объяснить все, что произошло, и причины, по которым он действовал так, как действовал, но… Это было так сложно. Он посмотрел на Гормана, но крикнул в коридор:

— Каликс!

Он ждал, гадая, не отошла ли девушка, надеясь, что она не заперла дверь. Казалось, прошла вечность, но спустя лишь секунду дверь открылась. На пороге стояла Каликс, покачиваясь на здоровой ноге.

— Тебе что-нибудь нужно?

Не отрывая глаз от Гормана, он видел ее лишь боковым зрением. «Слушайте внимательно», — подумал Сэмм, надеясь, что солдаты следят за происходящим.

— Охотники еще не докладывались?

Каликс моргнула. Это был спазм лица, в котором Сэмм научился узнавать смятение. Девушка ожидала вовсе не такого вопроса, но все равно ответила:

— Фан застрелил оленя. Они с Фрэнком несут его сюда. Скоро придут.

— А как урожай?

Каликс снова моргнула. На этот раз в ее голосе прозвучало колебание: она пыталась понять, к чему эти вопросы.

— Всё собрали. Сейчас… консервируем фрукты, бобы и так далее. У вас все… в порядке?

— Все отлично, — ответил Сэмм, внимательно наблюдая за Горманом. — А что насчет ульев? Меда будет достаточно?

Если Каликс по-прежнему пребывала в замешательстве, то больше она этого не выказала.

— Сбор не такой большой, как в прошлом году, но все равно вполне неплохо, — сказала девушка. Помедлив мгновение, она добавила: — На десять лишних ртов определенно хватит.

— Отлично. — Сэмм старательно формулировал следующее предложение, чтобы оно не стало ни просьбой, ни приказом. — Да, я говорил тебе, что ребята должны некоторое время провести на легкой постной диете, но они через многое прошли, поэтому, думаю, заслуживают немного лакомств. Медовое печение, которое готовит Лаура, просто бесподобно. Давай угостим их.

Каликс улыбнулась. Она помогала Лауре с последними партиями и любила хвастаться своими успехами.

— С лимоном или мятой?

Сэмм посмотрел на Партиалов.

— Лимон или мята?

Дуэйн с недоверчивым видом покачал головой.

— Ты пытаешь подкупить нас сладостями?

— Мы будем с мятой, — произнес Горман. Каликс кивнула и закрыла дверь, а Горман хмуро посмотрел на Дуэйна. — Это был не подкуп, а демонстрация. — Он бросил Сэмму тяжелый взгляд. — Он хочет показать нам, что они на равных.

— Мы работаем сообща, — сказал Сэмм. — Партнеры, друзья — как пожелаете это назвать.

— А как ты это называешь? — спросила Херон. Сэмм бросил на нее быстрый взгляд, но не ответил.

— Но почему? — спросил Горман. — После всего, что произошло, после всего, что ты нам рассказал о людях, о мире и о миллионе проблем… Почему?

Сэмм ответил, по-прежнему глядя на Херон: