Руины

И на секунду во мне просыпается чувство вины. Словно я сделала, что-то не правильное.

Но я не сделала ничего плохого.

У меня просто была безобидная беседа с парнем, да, с которым спала, но он также был моим другом. А мне сейчас как никогда нужен друг.

Зевс был тем, кто поимел другую, а затем поимел и меня.

Он был тем, кто флиртовал с нашей официанткой.

Так что, нахрен его.

И с этой мыслью, я, с высоко поднятой головой, иду обратно к нашему столику.

Глава 11

Когда я снова устроилась за нашим столиком, атмосфера между мной и Зевсом была немного напряженной. Но, когда принесли еду, все стало немного проще.

Надеюсь, в будущем все будет намного легче и без напряжения, и неловкости. Ради Джиджи нам придется часто бывать рядом друг с другом.

Зевс паркует машину возле нашего дома.

Мы вылезаем из нее. Он помогает Джиджи спрыгнуть, а затем провожает нас до двери.

Я проворачиваю ключ в замке и открываю дверь.

— Спасибо за сегодняшний день, — говорю я Зевсу. — Мы хорошо провели время, правда ведь, Джиджи?

— Ага. И спасибо за Плинцесу Сумеречную Исколку. — Она прижимает игрушку к груди.

— Не за что. — Он улыбается ей.

— Джиджи, заходи в дом. Я зайду через минутку. Мне нужно поговорить с Зевсом.

— Можно мне посмотреть телевизор?

— Да.

— Пока, Зевс. — Она машет ему рукой.

Он машет в ответ.

— Пока, Джиджи. — Голос звучит грустно.

Я закрываю двери, как только Джиджи оказывается внутри. Я слышу стук ботинок, сброшенных в коридоре.

Когда я слышу звук включенного телевизора, начинаю говорить:

— Думаю, сегодняшний день прошел просто отлично для тебя и Джиджи. — Для нас – не особо. — Похоже, ты очень нравишься Джиджи.

— Она мне очень нравится. — Улыбка трогает его губы. — Не хочу показаться назойливым, но когда я смогу увидеть ее снова?

— Завтра она целый день в детском саду. Но ты мог бы прийти на ужин завтра, если тебя это устраивает?

— Да. Это было бы чудесно. Во сколько мне прийти?

— В четыре, если это не слишком рано. Тогда ты сможешь провести с ней некоторое время до ужина, который будет в начале шестого. Обычно, она купается и ложится спать в начале седьмого, самое позднее - в семь. Если она не выспится, то будет капризничать весь день. Джиджи не ранняя пташка.

– Как и ты, — говорит он.

Его слова ворошат во мне ту чувствительную часть меня, которая помнит, почему он знает такие подробности. Все те утра, когда я просыпалась, завернутая в его объятия.

И все утра с тех пор, когда я просыпалась одна, без него.

— Итак, в четыре, пойдет?

— Да, замечательно.

— Хорошо, ну…

— Спасибо за сегодняшний день, Кам, — говорит он. — За то, что позволила мне провести с ней время. Я очень ценю это.

— Тебе не нужно благодарить меня, Зевс. Ты ее…— я останавливаю себя, не произнося слово «отец», на тот случай если Джиджи все слышит. Я не хочу рисковать. — Ты имеешь такое же право, как и я, проводить с ней время. — Говорю я более тихим тоном.

— Да. — Он печально выдыхает, проводя рукой по волосам. — Я знаю. Просто… я не знаю. — Он пожимает плечами, выглядя беспомощным. — Все это так сюрреалистично, понимаешь?

Я киваю, потому что могу только представить, что он сейчас чувствует.

— Станет легче, — мягко говорю ему.

— Да. Но это не вернет мне четыре потерянных года.

Между нами повисает молчание.

Затем я спрашиваю:

— Ты говорил с Марселем?

Он качает головой.

— Я жду, пока в моей голове утихнут мысли о его убийстве.

— Значит, ты поговоришь с ним лет так, через десять? — говорю я.

Он смеется глубоким гортанным смехом, идущим из самой глубины его груди.

— Черт, я так скучал по тебе, Голубка, — говорит он, удивляя меня до чертиков.

У меня столько всего вертится на языке, того, чем бы я хотела ужалить его, типа: «Ну, тебе бы не пришлось скучать по мне, если бы ты держал свой член в штанах», но я сдерживаюсь, плотно сжав зубы.

— Мне пора внутрь, — я делаю шаг к двери.

Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда его голос заставляет меня замереть.

— Почему ты с ним?

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— С кем?

— Помощник шерифа Дик? (прим.перев: с английского член, хрен, придурок)

— Мы не вместе, Зевс. Мы просто друзья.

— С привилегиями.

— Я не стану обсуждать это с тобой.

— Он недостаточно хорош для тебя.

— А ты, ты был достаточно хорош для меня?

— Нет. — Он подходит ближе ко мне. — Я никогда не был достаточно хорош для тебя. Но я был чертовым эгоистом, и я так чертовски сильно хотел тебя.

Пока не расхотел.

Я смеюсь, горький звук.

— Значит, то, что ты изменил мне и бросил, было твоим способ выказать бескорыстность. Ого. В свое время я наслушалась всякого дерьма, Зевс, но это… — Я покачала головой, испытывая отвращение.

— Это не то, что я имел в виду.

— Нет? Тогда, что ты имел в виду?

Еще на шаг ближе. Так близко, что мне приходиться отклонить голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он смотрит вниз, в мои глаза. Взгляд в них такой напряженный, что внутренности мои начинают дрожать.

Затем делает шаг назад, качая головой.

— Ты еще не готова это услышать.

Он начинает отходить от меня.

Мое сердце хочет закричать ему в след: «Что? Что я еще не готова услышать?»