Руины

Я сбрасываю звонок и бросаю телефон об стену. Я слышу, как он разбивается, точно так же, как и мое сердце только что.

Я смотрю в темноту, и новый приток слез стекает по моим щекам, капая на мою ночную рубашку.

Футболка Зевса. Одна из его старых футболок, которую я украла, чтобы спать в ней.

У него был секс с другой женщиной.

Он изменил мне.

Зевс. Мой Зевс.

Но он больше не мой.

Крик яростной агонии вырывается из моих легких.

Я срываю его футболку, со своего тела и бросаю ее через всю комнату, мне нужно, чтобы все, что принадлежит ему, было как можно дальше от меня.

Я падаю на кровать, сворачиваюсь в комочек и плачу до тех пор, пока внутри меня не остается слез.

***

Через неделю я вижу в газетах фотографию Зевса с другой женщиной.

***

Через месяц я узнаю, что беременна его ребенком.

Глава 16

— Что ты сделал? — задыхаюсь я, отступая от него.

У этого засранца, по крайней мере, хватает порядочности выглядеть виноватым.

— Я солгал. Я никогда не изменял тебе.

Чувствую себя обессиленной. Я знаю, что должна почувствовать облегчение, но это не так. Все, во что я свято верила последние пять лет – что Зевс изменил мне, что он отказался от Джиджи – все это ложь. И я совершенно не понимаю, что должна сейчас чувствовать.

— Зачем ты это сделал? Почему солгал?

Он вздыхает и проводить рукой по волосам.

— Потому что я знал, что это единственный способ, чтобы ты меня отпустила.

Господи.

Слезы жгут, горло сводит в спазме.

— Ты так сильно хотел избавиться от меня, что солгал, сказав, что переспал с другой, хотя это была ложь? — мои руки охватывают грудь, пытаясь притупить боль.

— Я не хотел от тебя избавляться, Кам. Я считал, что поступаю правильно, в тот момент.

— Обманывать меня это правильно?

— Это было не то, что я планировал. Ты снова заговорила об уходе из Джульярда, и я запаниковал.

— Снова? Это был первый раз, когда я вообще заговорила об уходе из Джульярда!

Он медленно качает головой, не сводя с меня глаз.

— Ты намекала на это месяцами.

Правда?

Мне нравилось учиться там, но Зевса я любила больше. Постоянно находиться вдали от него становилось все труднее и труднее, затмевая мои чувства ко всему остальному.

— Это было тяжело – все время быть вдали от тебя, — произношу свои мысли вслух. — Но я была готова терпеть, пока мы не вернемся к тому, что было раньше. Ты был единственным, кто ушел.

— В этом все и дело. Все не могло быть, как раньше. Наши жизни менялись, и нас тянуло в разные стороны. Я не мог позволить тебе бросить Джульярд ради меня. Не тогда, когда я не мог дать тебе того, что ты заслуживала – всего себя. Из-за постоянных тренировок, боев и строгого режима, в котором я находился, это казалось невозможным. И Марсель всегда зудел из-за тебя. Говорил, что ты отвлекаешь меня. Влезал в мою голову, говоря. Что если я хочу чего-то добиться, то мне нужно сосредоточиться только на одном – боксе. После каждого нашего телефонного разговора, он говорил. Что я не в порядке. Что я отвлекаюсь. И он был прав. Ты помнишь, как я получил это? — он трогает шрам на брови.

— Конечно, помню.

Зевс приехал навестить меня, когда у него появилось свободное время, после первого большого боя на Олимпийских играх. Мы были в клубе. Один парень приставал ко мне. Зевс, словно увидел красную тряпку. Возник спор. Началась драка. Парень схватил бутылку пива и ударил ею Зевса. Я никогда в жизни не видела столько крови, а я наблюдала за его боями с пятнадцати лет.

Доктор сказал, что ему очень повезло, что он не потерял глаз.

— Марсель хотел, чтобы ты ушла. Это была не твоя вина. Я понимал. Но он сказал, что этого никогда бы не случилось, если бы я не был с тобой. Он сказал, что я пускаю под откос свою карьеру из-за тебя. Что у меня есть шанс изменить жизнь моей семьи, но, если я буду продолжать в том же духе, этого никогда не случится. Я все испорчу. Он влез мне в голову, и я позволил ему это сделать.

— И я чертовски сильно волновался за тебя все это время, потому что ты была не довольна нашим положением, а я ничего не мог сделать, чтобы исправить это. Я мог бы бросить бокс и вернуться домой. Но что бы я тогда делал? Работал бы на каком-то дерьмовом заводе до конца своих дней? Мне нужны были деньги, чтобы содержать Ареса, близнецов и отца. Я был в ловушке, Кам. И чем-то нужно было жертвовать.

— И ты пожертвовал мной.

Я обхватываю себя руками еще крепче.

— Я считал, что без меня тебе будет лучше, — тихо говорит он. — Я думал, что если я пожертвую своим счастьем, отпустив тебя, то поступлю правильно по отношению к своей семье. Ты бы забыла меня. Двигалась бы дальше, построила бы великолепную карьеру балерины.

— Но потом, когда я увидел тебя в клубе, той ночью, танцующей на том гребаном подиуме, с этим засранцем, который пытался тебя облапать… — он тяжело вдохнул. — Ты должна была выступать на лучшей сцене Нью-Йоркского городского балета, черт возьми. И сразу же после этого, я понял, что я облажался.