Руины

Он открывает ее и ступает в ночь. Поворачивается и стает передо мной. Он держится рукой за раму, и мой взгляд скользит по его предплечью, его венах, сильно проступающих на нем.

Я проследила все эти вены языком. Я пробовала на вкус каждую частичку этого мужчины. Нет ни одной части, которую я бы не видела или не трогала. Как и он, пробовал и видел все мое тело.

Я чувствую ноющую боль между ног, поэтому сжимаю бедра вместе.

Он языком увлажняет свои губы.

— Кам…я знаю, что уже говорил это сегодня, но спасибо, что пригласила сегодня всех сюда. Спасибо за то, что они чувствовали себя желанными гостями.

Я понимаю, что смотрю на его рот, поэтому перевожу взгляд к его глазам.

— Они желанные гости в любое время. — И я сейчас серьезно.

Я скучала по этому, скучала по той чести быть частью клана Кинкейдов. Было приятно, что сегодня у меня снова появился этот шанс. И еще лучше было узнать, что и у Джиджи будет это. Навсегда.

— Итак, увидимся завтра? — спросил он.

— Ты все еще забираешь Джиджи из сада? Я сказала, что завтра поработаю сверхурочно.

— Да, я планировал забрать ее к себе. Думал, мы могли бы спуститься к воде, покормить птиц. Если ты конечно не хочешь, чтобы я привез ее сюда?

— Нет, все в порядке. Пусть побудет у тебя. Ей понравится кормить птиц. Я могу заехать за ней сразу после работы, как только закончу. Я освобождаюсь в шесть.

— не волнуйся. Я привезу ее домой в половину шестого.

— ты уверен?

— Мгм.

— Отлично. Спасибо, Зи.

Я улыбаюсь, и его губы лениво растягиваются в этой сексуальной улыбочке.

— Прошло чертовски много времени с тех пор, как ты называла меня Зи.

Черт.

Я назвала его Зи.

Раньше я делала это только тогда, когда хотела его – сексуально, я имею в виду.

Я даже не осознавала этого, пока он однажды не указал мне на это. Сказал, что именно тогда он понимал, что я хочу, чтобы он оказался внутри меня, а это практически всегда, все гребаное время.

А теперь я налегке назвала его Зи и выдала себя. Зевс не отличается наблюдательностью.

Мои щеки охватил пожар. Я опустила глаза.

— Да. Странно.

Он тихонько усмехается.

— Спокойной ночи, Голубка. — Затем он наклоняется ближе и прижимается губами к моему лбу.

Как только его губы касаются моей кожи, воздух между нами трещит, словно в землю под нашими ногами только что вонзили заряженный громоотвод.

Я знаю, что он тоже это почувствовал, потому что его дыхание учащается.

Мой пульс на шее сошел с ума.

Его губы замирают на моей коже на долгие секунды. Я собираюсь спросить, что он делает, хотя прекрасно понимаю, что он делает, но знаю, что должна положить этому конец, пока все не вышло из-под контроля. Но он придвигается ближе, и моя грудь касается его груди, высасывая слова из моей головы и весь воздух из моих легких.

Его губы прокладывают дорожку по моему виску, останавливаются, чтобы мягко поцеловать скулу, а затем челюсть. Он продолжает целовать меня, пока не достигает уголка моих губ.

Мои глаза закрыты. Я открываю их и смотрю в его глаза. Я знаю этот взгляд. Когда-то я любила этот взгляд.

— Зи… — шепчу я.

И это все, что требуется.

Его рот обрушивается на мой.

Я без колебаний открываюсь ему. Его язык проникает в мой рот, скользит по моему языку, и все рациональные мысли покидают меня.

Его руки тянут вверх материал моего длинного платья, обнажая бедра. Он поднимает меня, словно я ничего не вешу.

Клянусь Зевсом, что именно так и есть. В этом парне около ста двадцати килограммов чистой, твердой мускулатуры, и он приседает с пятьсот килограммовой штангой просто так, для удовольствия.

Мои длинные ноги обхватывают его талию.

Я смутно ощущаю движение.

Затем входная дверь с грохотом захлопывается.

Секундой позже я ударяюсь спиной о стену в коридоре.

И вот именно тогда все становится горячим и диким.

Мы начинаем двигаться так, словно изголодались друг по другу.

Так и есть.

Пять лет подавленных эмоций вылились в этот единственный поцелуй.

Он отчаянный и нуждающийся.

И я не могу насытиться…я хочу быть ближе.

Я извиваюсь на нем. Сжимаю пальцами его волосы. Тяну их.

Он стонет мне в рот, заставляя меня улыбнуться от той власти, которую я имею над ним.

Я зажимаю его нижнюю губу зубами, и впиваюсь ними в нее.

Он шипит – звук, звук, который я так давно не слышала.

Я встречаюсь с его глазами. Дикое пламя секса горит в них. Я утихомириваю жжение своим языком, слизывая боль.

Его пальцы впиваются в мою задницу, он спускается поцелуями по моей шее, к груди.

Нас окутывает густой туман похоти и чистого секса, и я ничего не вижу за его пределами.

Все, что я вижу – это он.

Все, чего я хочу – это он.

Его бедра врезаются в мои. Я чувствую его, горячего и твердого, сквозь материал моих трусиков, и я громко стону.

— Шшш, Голубка. Мы должны вести себя тихо.

Джиджи.

Это тот толчок, который возвращает меня с небес на землю, тот толчок, в котором я нуждалась. Ее имя – словно ушат холодной воды на мою горячую голову.

Я не могу этого сделать. Я не могу рисковать тем, что это может плохо закончится.

Я не хочу, чтобы Джиджи пострадала.

Или я.

Я не могу поставить свое сердце на карту ради Зевса Кинкейда.

— Остановись. — Я отталкиваю его руками в грудь.